— На кладбище, к храму Ни-Эшер, — бросил я кучеру.
Парень недоуменно обернулся, но все же кивнул и щелкнул кнутом. Девушка сбросила с головы капюшон, и я увидел, что ее макушку венчает крохотная черная диадема.
— Я была в доме одного из прихожан, — объяснила она, заметив мой взгляд. — Он умирает и поэтому просил меня провести особый обряд над могилой его сына…
— Как жаль. Я так рад, что встретил вас! Но если вы будете погружены в отправление обряда…
— Нет, вы не поняли, — улыбнулась Айрис. — Обряд будет отправлен после смерти прихожанина… Обряд встречи… у нас так принято. Если вы хотите, мы можем побеседовать и сегодня.
Вскоре карета замерла неподалеку от холма, за которым начиналось кладбище, и возница постучался в окошко.
— Дальше ехать нельзя, сударь, — сообщил он, — никак нельзя, оси побьем.
— Возвращайся домой, — сказал я, выпрыгивая из кареты.
Айрис недоуменно воззрилась на мою руку, протянутую ей.
— Простите, — смутился я. — Я знаю, вы уже поняли, что на самом деле я не пеллиец.
Она звонко рассмеялась и сняла с головы свою маленькую корону.
— Мой господин слишком хорошо воспитан, — и, улыбаясь, пошла по ведущей на холм тропке.
На его вершине я остановился. Айрис тоже замерла, ожидая меня; я стоял, щурясь от прохладного морского бриза, и не мог двинуться с места, всем своим существом ощущая близость живого, дышащего волнами моря.
— У вас лицо настоящего моряка, — тихонько произнесла жрица.
Я кивнул. В эту секунду мне вдруг отчаянно захотелось обнять ее, и еще: в душе поднималась какая-то тревожная грусть, похожая на ту, что одолевает, когда где-то далеко слышишь крики чаек. Я вздохнул и шагнул вниз, к кладбищу.
«Каждый из них, — вдруг подумал я, глядя на ряды надгробий, — сделал свой выбор. Сам!.. Что привело сюда — их? Что ведет меня? Что вообще ведет меня — всего лишь месть?»
Я шел, вслушиваясь в тихий шелест шагов за спиной, и дивился этому невыносимому чувству: ощущению одиночества перед всем миром, сдавившему грудь.
Это не было одиночеством мальчишки, брошенного судьбой посреди необъятной тьмы, нет — потом, много лет спустя, я стал понимать, что тогда я впервые, сам об этом не догадываясь, познал ужас тщеты своих страстей: ужас, который станет моим проклятием — о, скоро, уже скоро.
Ужас и боль, страх предзнаменований, надежда на невозможное… да, все это будет потом, а пока я просто приближался к одинокой башенке печального храма и сжимал в кармане плаща прихваченную из кареты флягу с дорогим сладким вином.
Айрис отперла свое жилище и молча принялась хлопотать над печуркой.
Покуривая трубку, я наблюдал за ее тонкими руками и вслушивался в недалекий шелест прибоя. Во мне стояла тоска, глухая и непознаваемая — мне не хотелось ничего говорить, а только сидеть вот так вот на грубоватом табурете, вдыхая ароматный дым зелья, смешивающийся с запахами подброшенных в очаг трав. Когда я спрятал трубку, жрица поставила передо мной тарелку с горячими лепешками и плошку свежего масла. Я вытащил из кармана флягу.
— Сегодня моя очередь угощать вас. Надеюсь, капля доброго вина не помешает будущему обряду?
Айрис немного смутилась, по щекам девушки пробежала волна румянца. Она осторожно присела напротив меня и сама наполнила небольшие серебряные стаканчики, стоявшие до того на подоконнике.
— Расскажите мне о себе, — вдруг попросила она.
— О себе?.. — Я отхлебнул вина и потер подбородок. — Ну, как вы уже догадались, я родился очень далеко, за восточным океаном. В небольшой стране, жители которой имеют о Пеллии самое смутное представление. Моя страна горела в огне… и меня подобрал некий пеллийский вельможа, приплывший к нашим берегам с тайной миссией. А потом, когда он умер, я стал его наследником. Вот, собственно, и все.
— Все? — Она недоуменно захлопала ресницами, и я вдруг подумал, что они похожи на крылья мохнатой черной бабочки… Эта мысль заставила меня нахмуриться, я поспешил сделать очередной глоток и потянулся за трубкой.
— В сущности, да, — кивнул я, прячась за облаком дыма. — Моя история не очень типична, но я уже имел возможность убедиться в том, что в нашем мире случаются очень странные вещи. А вы? Что привело вас в этот храм?
Айрис наклонила голову и принялась накручивать на палец блестящий черный локон.
— Я была рождена жрицей, — тихо проговорила она.
— Кажется, я уже слышал нечто подобное, — кивнул я. — Ваши жрицы дают некий обет… так?
Она молча кивнула.
— Но почему Ни-Эшер? Или это… как-то передается в таких случаях по наследству?
— Мне необязательно было идти в храм… Мой отец, он был очень влиятельным человеком, он беспокоился о моей судьбе. Но потом я пришла сюда сама.
— Сама? — Я чуть не поперхнулся дымом.
— У меня был выбор, — просто сказала девушка.
— Выбор? О небо… — зашипел я, сообразив, о чем она говорит. — До чего же это жестоко! Вы хотите сказать, что здесь… здесь лежит ваш сводный брат? А там, в столице, — умирает ваш отец?
Она кивнула и закрыла глаза.
— Простите мне мою бестактность, — выдавил я, отворачиваясь к окну. О боги, как я неуклюж…
— Все в прошлом, — едва слышно прошептала жрица.
Не раздумывая над тем, что я делаю, я рывком повернулся и осторожно положил свои пальцы на ее ладонь. Девушка подняла на меня глаза — в них стояло изумление. Несколько секунд мы сидели, словно две статуи, не дыша и не сводя друг с друга глаз, потом она мотнула головой и встала.
— Налейте мне еще вина, — услышал я ее голос.