— У, ну эт вы далеко пойдете! А если еще и монета в кармане водится, так можете сразу в компаньоны поступать, это дело я знаю. — Он подмигнул, очевидно, ужасно радуясь возможности поболтать с молодым собратом по морской жизни. — Сам хотел в торговый флот наняться, да вот папаша помер, так и…
Он сокрушенно махнул рукой и повернулся к полкам, чтобы достать бутыль с хорошо знакомой мне этикеткой.
— Для редких случаев держу, — признался он. — У нас, сами понимаете, такого дорогого пить не станут, куда там. Ну, давайте, сударь, познакомимся, коль уж так судьба свела. Я Боун, бывший рулевой фрегата его величества «Шаркен». А вас как прикажете?
— Просто Матти, — улыбнулся я. — Можно без «господина».
— Ну да уж, — понимающе сощурился трактирщик, — вижу птицу по полету. Не из простых вы, ваша милость, ох не из простых. Выходит, путешествуете?
— Прожил столько лет, — начал я, с удовольствием наблюдая, как «Морская звезда» льется в пузатую стеклянную кружечку, — и понял, что Пеллии толком и не видел.
Дочка Боуна — а это была явно его дочка: при общем несходстве стати глаза у них были совершенно одинаковые, — проворно выставила на стойку тарелочку с острыми сырами и плетенку теплых лепешек, тогда как ее кавалер, навостривший свои немаленькие уши, восхищенно глядел на темную струю стоимостью в ползолотого.
— Да-а, — протянул Боун, поставив бутылку на стойку, — люди-то у нас, понятно, все приличные, да только кто ж такие деньги платить станет? Вот и… ну, быть нам с ветром!
Я поднял кружку и лихо опустошил ее в два глотка. Парень, все так же молча сидевший за стойкой, едва не икнул от изумления. В Пеллии вообще не очень-то пили крепкое, но моряков такие традиции, конечно, не волновали. К тому же, сказал я себе, с удовольствием ощущая, как теплеет у меня в желудке, странствия с Эйно были недурным уроком. Это вам не в горах сидеть!
— Точно, — сказал Боун, краснея от счастья, — никаких сомнений. Ни одна сухопутная швабра так пить не станет. Эх, сударь, и как же рад я в нашей-то глуши настоящего моряка встретить, да еще и офицера! Окорок у меня есть, сударь, на морской манер как раз — прикажете?
— Валяйте, — отозвался я.
Пока он ходил за окороком, его дочка суетливо возилась у шкафа, то и дело оборачиваясь и бросая на меня восхищенные взгляды, от которых несчастный парняга мрачнел все сильнее. В конце концов он звонко швырнул на стойку монету, спрыгнул на пол и умчался прочь. Девушка коротко посмотрела ему вслед и фыркнула. Я понимающе улыбнулся.
«Интересно, — подумал я, — а что было бы, случись этому увальню познакомиться, к примеру, с Дайниз? А, хм, с Утой?..»
Боун вернулся с серебряным блюдом, на котором были разложены аккуратные ломтики копченой свинины, обильно присыпанные пряностями.
— Места у нас, сударь, такие, что морской еды-то и купить не у кого, — пожаловался он. — Это я сам вот стараюсь.
— Дело понятное, — согласился я.
— Но вы, я слышал, с сыновьями и до моря добираетесь?
— А не могу я без моря, — вздохнул трактирщик. — Не могу, и все тут. Каждые, считай, две недели уходим. Да только что там на море — корабль если раз в год увидишь, так то и хорошо.
— Ну, Эдна рассказывала, что совсем недавно вы какую-то шхуну видели.
— Да, — Боун вновь наполнил кружки и потер щеку, — странная какая-то шхуна, сударь, реи короткие, паруса, стало быть, куцые. А бушприт — ого-го. Лавеллерская, что ли? Не понять. Наверное, контрабандисты шторм пережидали. Залив у нас тут узкий….
— Так что же, она возле самого берега стояла?
— В полумиле, сударь, не больше. И на палубе — ну ни одной души, прямо странно мне стало.
— Ну, мало ли, — я равнодушно махнул рукой. — Оленя вы славного добыли, потешила мне Эдна душу.
— Да, она умеет. Эх, мужа бы ей — золото ведь, а не баба. Хоть бы уж пришлого какого, лишь бы с понятием. А тут одни монахи!..
Боун витиевато выругался и сморщился.
— Что ж вам монахи-то не угодили? — удивился я.
— Ха! Приезжают, понимаете, и пожертвований требуют. Вот дай, и все!.. Ну и даем, что делать. То молока, то масла, то кукурузы воз навалили. Нам, понятно, не жалко вовсе, дело, как говорится, святое, только наглые они тут какие-то. Один напился пьян-распьян и стал, представьте, демонами пугать. Дескать, скоро их отец-настоятель с демонами стакнется, тогда порядки совсем другие пойдут, только держись.
— Как это вы говорите, старина, — столкуется с демонами? — правдоподобно засмеялся я. — Это как же, святой настоятель и с демонами? Хорошее дело, ничего не скажешь!
— Да пьяный был, говорю же! Только, ваша милость, сами понимаете, не очень приятно нам такое слушать. Тем более что вино-то он, гад такой, мое пил. И не заплатил, конечно. Это я, стало быть, прямиком в его брюхо пожертвовал.
— И много их тут шляется? — поинтересовался я, закусывая свинину ломтиком сыра.
— Не-е, их отец-настоятель вообще почти не выпускает. Теперь, правда, пьяндалыги эти нечасто приходят, обычно вместо них девочку отправляют, черненькую такую. Аристократочка по виду, и чего ж ее, бедную, в обитель-то понесло? Никак разорилась фамилия, вот и деться некуда. Ну ей, понятное дело, подают со всей душой. Тихая такая, молчит все, слова лишнего не дождешься.