Письмо я разорвала в мелкие клочки, на погром, учиненный «шаловливыми» слугами, заставила себя смотреть философски. Благодарение Богу, ни в первый, ни во второй свой налет головорезы, переворачивая все в спальне, не натолкнулись на тайную дверь, за которой была комнатка с компьютером. По тому, как пристально, почти гипнотизирующе наблюдала за погромщиками Василиса Прекрасная, я поняла, что она натуральным образом отводила им глаза. И правильно делала! Потому что, узнай Аленка о диковинной машине — неизвестно, каких еще гадостей пришлось бы ожидать на свои головы несчастным жителям не только Кутежа, но и всего Тридевятого царства.
Конечно, наше бегство было крайней мерой. И весьма нерадостной. Уже потому, что мы оставляли на произвол судьбы, точнее Аленки, дорогих нам людей.
— Василиса, — поминутно повторяла я, — а что же будет без меня с моим Иваном?
— Она его уже и так заколдовала, судя по всему, очень крепким колдовством. И вряд ли станет расколдовывать, узнав о нашем побеге.
— А если?
— В конце концов, он мужчина. Должен справиться сам. Меня только одно беспокоит…
— Да?..
— В кого именно она его превратила? Судя по заклинанию, которое ты мне передала, Иван должен стать или пшеничным зерном или каким?нибудь камнем. Это плохо.
— Почему?
— Обрати она его в сокола, собаку или даже лягушку, он бы смог от нее бежать. А куда и как бежать дерну? Да и камень не покатится, пока его не пнешь…
— Все, хватит, — решила я. Я остаюсь. Никуда не побегу. Пусть эта колдунья и меня в камень превращает. Будем мы с Ванькой, два здоровенных булыжника, лежать прямо напротив царского крыльца. Глядишь, Аленка пойдет да об нас и споткнется. И нос себе расквасит. Или коленку расцарапает.
— Перестань! — одернула меня прекрасная тезка. Или думаешь, что у тебя одной такая маета безмужняя? Я ведь про своего царевича тоже толком ничего не знаю… Но если мы останемся, то Аленка с нас не то что Альманах, звезды с небеси потребует.
— Ладно. Пока делаем то, что получается, а дальше, жизнь покажет. Ваньку только очень жалко.
— Жалко. Только от того, что мы будем в тереме сидеть да слезы лить, ему легче не станет.
— Это точно.
Василиса Прекрасная захлопнула сундук.
— Вот. Этой одежды нам хватит, авось не на гулянку идем, — увязывая небольшой узелок, усталым голосом сообщила она. Оденемся непривлекательно, неброско, бедно, как поселянки худородные…
Я как можно незаметнее подошла к окну. По залитому предвечерним солнцем двору дефилировало дюжины три смуглокожих воинов. Подняла глаза вверх — над крышей терема лениво парили те самые мутантообразные птицы, одновременно напоминающие гуся, стрекозу и вертолет.
— А нас стерегут, — только и сказала я.
— А ты думала, — усмехнулась тезка.
— Я не уверена, что как поселянки в лаптях и холстине мы не привлечем внимания…
— В царских кокошниках нас заметят еще быстрее.
— Я не об этом. Тезка моя прекрасная, как мы вообще предполагаем бежать?
— Как часы за полночь пробьют, мы черным ходом двинемся. В сад, где беседка плетеная, помнишь?..
— Да.
— Эта беседка не простая. Ежели на ее полу нужные знаки начертить, она из сада исчезнет, а в нужном нам месте появится. Загвоздка только в том…
— ???
— Как мы сумеем добраться до беседки, не привлекая внимания.
Я побродила по комнате, для чего?то открыла ларец с моими свадебными подарками… Изумрудные ожерелья, сапфировые и гранатовые серьги, россыпи жемчужных бус блеснули в неярком свете комнаты как глаза затаившегося убийцы. Нормальные у меня ассоциации. Как раз для психиатрического диспансера. С видимым сожалением я захлопнула ларчик. Что ни говори, а оставлять украшения на растерзание вашнапупским вандалам было жалко. Василиса Прекрасная это заметила:
— Полно тебе, сестрица названая, об энтом мусоре печаловаться. Чай не яхонтами да смарагдами жив человек!
— Это верно. Главное, чтобы человек остался жив. В данном случае речь идет о наших жизнях. Только вот что меня беспокоит. Не окажется ли так, что весь сад вместе с беседкой тоже под завязку напихан Аленкиными шпионами?
На лице Василисы мелькнула растерянность.
— Об этом я как?то не подумала…
— А что, если…
— Да?
— У нас ведь полный сундук волшебных вещей! Я помню, мне Руфина еще до свадьбы показывала. Кажется, там была шапка?невидимка! Наденем — и пройдем через все кордоны без проблем.
Василиса Прекрасная поглядела на меня так, словно я сказала такое, что даже записному общегородскому дурачку Мормотке и то говорить зазорно.
— А в чем проблема? — вскинулась я. Василиса вздохнула:
— Тебе Руфина, конечно, многого не говорила, из политических соображений. Так вот. Беда в том, что хранить да беречь мы вещи волшебные можем, а вот использовать их — никак.
— Почему?
— Как бы это тебе объяснить… Ну, вот представь, что ты охотник, И разрешили тебе по осени два месяца волков стрелять. Два месяца можно, а более — ни?ни, иначе нарушение закона. Так и с волшебными вещами…
— Лицензия, что ли, на них закончилась? — сообразила я.
— Во?во. Она самая. Потому как у; нас с Руфиной волшебство не ахти какое сильное. Так что некоторые вещи, типа, к примеру, заветного колечка, что мужикам на известное место для увеличения размеру надевается, еще кой?какую силу сохранили. А остальные…