Более всех в нашем войске по этому поводу сокрушался князь Мстислав Киевский, отбросивший обычную хладность и с пеной у рта ежевечерне твердивший на военном совете, что покуда не вырублен будет Всеволод с семенем его, не будет мира и покоя на земле русской.
— Стоять! — цедил меж зубов Володимир Ильич, исподлобья тяжелым взглядом смеривая собравшихся князей. — Русскою кровью русские мечи поганить — последнее дело.
В его словах, несомненно, был резон. Стояние продолжалось, и, пожалуй, не было часа, чтобы в лагерь Муромца, по одному и группами, не доставляли приплывших с другого берега перебежчиков, желавших сражаться под знаменами Муромца за единую Русь. Вначале это были простые вой, затем появились гридни, потом по одному потянулись витязи. Поток их не ослабевал ни днем, ни ночью.
Пользуясь временной передышкой, я муштровал свой полк, стараясь добиться максимальной слаженности в действиях.
— Первая линия арбалетчиков, залпом пли! Заряжай! Вторая, в линию заступи! Пли! Заряжай! Страивай ряды! Господа рыцари, вас прошу, как только ряды строятся, атакуйте в интервале между ними. Кто свою пехоту давить будет, самолично голову сниму!
Недовольный ропот слышался из ряда благородных рыцарей, искавших удачи в ее рублевом эквиваленте в землях дикого северного соседа.
— Нас с чернью равняете?! — выразил всеобщее мнение самый бойкий, с тремя серебряными ракушками, увенчанными серебряными же крестами в червленом поле щита. Я промолчал, не желая вдаваться в дрязги.
— Лис, ты свою работу знаешь. Наиболее буйные на тебе. С нашей стороны — тоже.
— А то! — осклабился Лис. — Кого прикажешь, того и сделаем.
— Ропша. — Я повернулся к повольничьему ватажнику, ждущему указаний во главе своей вольной братии.
В этот момент кусты на берегу зашевелились, вызвав неподдельный интерес двух сотен лучников и арбалетчиков, не считая всего остального вооруженного люда, отделенного от указанного места несколькими десятками шагов.
— Не стреляйте! — послышался из зарослей сдавленный голос. — Я не лазутчик! — На полигон на четвереньках выполз ладный парень в мокром исподнем. — Я Корней Изяславич, сын боярский из Рязани. К Муромцу с вестью иду.
— Что за весть? — Я скептически окинул мокрую фигуру гонца. Тот замялся, не зная, достоин ли собеседник высокого права выслушать порученное ему сообщение. — Ну, говори! Что, язык проглотил? Воевода перед тобой.
Малый вздохнул, понимая, что новостью все же придется поделиться, в противном случае путь к Муромцу может затянуться на неопределенное время.
Малый вздохнул, понимая, что новостью все же придется поделиться, в противном случае путь к Муромцу может затянуться на неопределенное время.
— Дело тайное, — приближаясь ко мне вплотную, прошептал он едва слышно. — От князя Андрея Рязанского я послан.
— Ну? — поторопил его я.
— Князь Андрей велит передать, что желает с дружиной своей перейти под славные знамена защитника земли русской — Володимира Ильича Муромца. Просит час и место назвать, куда ему с войском идти можно. Да на кресте клятву дает, что нет у него злого умысла на измену тайную.
Я хмыкнул, услыхав слово «измена», но, сурово сдвинув брови, кинул перебежчику:
— Ладно, пошли. Лис, ты за старшего. В шатре было, как обычно, людно.
— А, Воледар, заходи! — заметив меня, радостно поприветствовал Муромец. — Новость последнюю еще не слышал?
— Нет.
— Суздальский князь на нашу сторону переходит. Со всей дружиной.
— Надо же! — изумился я. — А у меня к тебе тоже дело образовалось.
— Что еще? — нахмурился Владимир Ильич.
— Да так. Сын боярский из Рязани к нам переметнулся. С теми же вестями.
* * *
Последним на высокий берег Днепра перебрался старый князь Всеволод. Он медленно ехал на коне впереди своего войска, низко опустив голову и искоса бросая взоры на выстроившиеся для парада дружины сыновей?отступников и давнего своего смертного ворога Мстислава Киевского. Поравнявшись с могутным полководцем, восседавшим на огромном жеребце, он снял с пояса меч свой заветный вместе с ножнами и протянул вчерашнему противнику.
— Присягаю тебе на верность, Володимир свет Ильич, царь земли русской, — тихо сказал он. И слова эти, произнесенные едва слышно, донеслись до каждого стоявшего на днепровских кручах набатным звоном.
ГЛАВА 7
Изведал враг в тот день немало,
Но нашим тоже перепало.
Вывод племянника
Три огромные скалы вздымали к небесам свои могучие гранитные торсы. Здесь, среди степи, они казались вросшими в землю чудовищными титанами, сраженными молниями богов в битве бессмертных во времена древние, как сама эта земля.
— Знаешь, — Лис помешал веточкой угли костра, — я как?то еще не готов к тому, чтоб моя черепушка, пусть даже и оправленная в серебро, служила пиршественной чашей на ханском пиру. Да и перспектива поработать основанием для помоста, на котором господа ордынцы буду устраивать свои половецкие пляски, меня тоже отчего?то не греет.
— Половцы?то как раз на нашей стороне, — поправил я своего друга.
— Сногсшибательно радостная новость, — фыркнул Венедин. — Кстати, если ты вдруг запамятовал, могу напомнить, что в том мире, откуда мы родом, они тоже были на нашей стороне. Чем это закончилось, рассказать?