— Ты что же, — Лис удивленно расширил глаза, — решил заградотряды ставить?
— Называй как хочешь. Но в тылу они принесут больше пользы, чем вреда, а в случае успеха, поверь мне, они не упустят шанс поквитаться с татарами по полной мерке. Насчет же князей, как утверждают китайцы, «те, кто сражается в окружении, не думают о бегстве».
— О?о, китайцы — это сила! — с деланной серьезностью сказал Лис. — Правда, Орда их уже заровняла, шо газон — но сила! Ладно, положим, кочевников мы загнали за спину, а впереди тогда кто?
— Пока не знаю, — печально сознался я.
— То?то же, — резюмировал мой друг, и мы, обменявшись понимающими взглядами, воззрились туда, где посреди нашего лагеря за импровизированной ширмой непобедимый Петрушка побивал бутафорской дубиной злого тряпичного татарина.
— Тебе не удастся сбить меня с коня! — грозно вешал голос кукловода в момент, когда послушная движению пальцев марионетка наносила очередной удар. — Я так давно не мылся, что уже неделю не могу отлипнуть от седла!
— Слушай! — Лис хлопнул себя по лбу. — А это идея. Я уставился на напарника, недоумевая, чем вызвана столь бурная реакция на плоские шуточки кукольника.
— Ты предлагаешь сходить искупаться? — подозрительно посмотрев на него, спросил я.
— Это все не то, — отмахнулся Лис. — Внимай и вынимай, в смысле, извлекай рациональное зерно. Ты что?то там говорил о китайцах. Так вот, я где?то читал, что один из китайских деятелей учудил следующую шутку: когда у него в отряде закончились стрелы, он наделал соломенных чучел и ночью выставил их перед позициями врага, имитируя атаку. Враг, не будь дурак, засыпал атакующих стрелами. Деятель велел изъять их из чучел, а утром его лучники возвратили их со словами благодарности.
— Мысль хорошая, — усмехнулся я, понимая, к чему клонит Лис. — Но там была ночь…
— А у нас есть маг. И я буду очень удивлен, если он не сможет придать соответствующие очертания нескольким сотням специально обученных чучел.
— Какой маг? — переспросил я, едва успевая следить за стремительной мыслью Лиса.
— Ну, помнишь, который на подходе к Изборску пальцами искрил? Наших электрошоком вырубил? Он постоянно при Муромце толчется. Так я думаю, Ильич одолжит нам его для благого?то дела.
Я вспомнил ночную сцену у безвестной речушки. И… Я подскочил как ужаленный:
— Лис, ты гений!!!
— А были сомнения?
* * *
— …Так вот что я думаю, друг мой любезный Мстислав Игоревич.
Предложения, что император нам шлет, весьма лестные, и Русь от них много пользы иметь может, — услышали мы с Лисом, заходя в «царский» шатер. — Стало быть, — продолжил Муромец, — жди, князь, сватов да принимай их как подобает. Сам я за них тебе слово молвлю.
— Слово твое, Володимир свет Ильич, мудрое. Да только к чему о том речь вести? Завтра сеча злая, река кровью потечет. На утро живы ли будем? Из боя выйдем, там и глянем, — негромко и, как всегда, отчетливо отвечал князь Мстислав Киевский. — Коли за нами победа останется, отчего ж мне перечить? Сын императора Фридриха — партия хорошая для моей Аленки. Ну а коли изменит удача, не до пиров будет, не до свадеб. — Князь поднялся с. места и, едва кивнув нам, произнес: — К дружине пойду, Володимир. Ночь все темнее, а поутру великое дело делать будем. Отдохнуть бы.
Мы чуть посторонились, пропуская мимо начальника полка правой руки и, дождавшись, когда Муромец останется один, поясно поклонились военачальнику.
— А, побратимы, — устало вздохнул Ильич. — С чем пожаловали, молодцы?
— Соображение тут имеется, — промолвил Лис с той хитрой интонацией, какая появлялась у него всегда в подобных случаях.
— Что ж, внемлю вам, излагайте. — Муромец оперся рукой о стол и приготовился слушать.
И мы изложили. Володимир Ильич внимательно выслушал наши выкладки, временами усмехаясь и оглаживая ладонью густую бороду.
— Дельно. Зело дельно. Со стрелами хитро удумали. Да вот только что же получается: половцы за нашими спинами весь бой отсидятся, а мы за них свои головы сложить должны?
— Володимир Ильич, — я лихорадочно начал подыскивать слова, способные убедить полководца в моей правоте, — половцы удар конницы татарской не снесут, они отродясь таких ударов не держали. Они хороши в догоне да в ближней сече. Вот их как раз в догон и надо будет пустить, коли нам удастся с татаровей гонор сбить.
Муромец согласно качнул головой.
— Мудро баешь. Да твои?то ганзейцы, поди, тоже пятками засверкают.
— И пусть себе сверкают, — вставил Лис. — То хитрость будет. Этот блеск глаз ворогу застит, нам же оно только на пользу.
— Четыре сотни пеших генуэзцев не пять тысяч конных половцев. Эти дальше строя щитов не убегут. А вот половцы, как Бог свят, ряды смешают. Ну а коли будет Господня воля, так мы отвадим татарву в гости ходить не спросясь.
— И быть по тому, — подытожил Муромец, расплываясь в улыбке. — Ох хитры, побратимы! Ох хитры!
В этот момент пола шатра распахнулась, и мы с Лисом тут же, с места наповал, лишились дара речи. Низко нагибая голову, чтобы не цеплять поднятую кольями кожаную крышу, в ставку вошел Муромец, только в талии поуже, лицом помоложе да бородой покороче. В руках у него было нечто, покрытое персидским ковром, напоминающее по очертаниям клетку для гигантского попугая. Впрочем, термин «гигантский», очевидно, не совсем уместен, когда речь шла о чем?либо, связанном со столь выдающимся представителем рода человеческого.