— Ладно, только из уважения к вам, верховному адидасу и этому самому… блаженному Дезодорану — семнадцать солидов, — отступил от прежней позиции прижимистый ювелир. — Кстати, а кто такой этот блаженный Дезодоран?
— Как?! — Брови Лиса возмущенно поползли на лоб, грозя остановиться не ранее затылка. — Ты не слышал о блаженном Дезодоране? И это в тот момент, когда римская курия, отложив все свои дела, занята его канонизацией? Ты здесь ничего не слышал о блаженном Дезодоране? Да ты просто нищий духом! Стоп?стоп?стоп, я увлекся. Миа кулпа. Прости меня, почтеннейший ювелир. Давай вначале покончим с делами. Ты, кажется, говорил о семнадцати солидол?
— Да, — едва скрывая торжество в предчувствии изрядного куша, произнес тот.
— Давай сделаем так. Я не возьму с тебя этих денег. — Глаза ювелира удивленно расширились, и он хотел было что?то сказать, но мой друг не дал ему такой возможности. — Я отдам их тебе за пятнадцать золотых монет. Но с одним условием: ежели нынче к вечеру я принесу тебе пятнадцать солидов обратно да присовокуплю к ним еще один денарий в благодарность, то ты обязуешься вернуть мне все эти жемчужины в целости и сохранности.
— Хорошо, — поразмыслив и решив, что в любом случае останется в наваре, ответил заинтересованный золотых дел мастер. — Но зачем тебе это?
— Таким образом я осуществлю последнюю волю блаженного Дезодорана, этой благоухающей розы святости, наполняющей ароматом истинной веры самые отдаленные пределы Господнего мира, и вместе с тем сохраню… о, нет?нет. — Лис прикрыл рот рукой, словно боясь выпустить из него еще хоть один звук.
— А что это за воля? — поинтересовался ювелир, надеясь, быть может, с этой стороны подобраться к тайне, которую скрывал мой друг.
— Много лет тому назад, — начал витийствовать Лис, — блаженный Дезодоран, бывший в те времена богатым купцом, путешествовал вместе со мной, тогда еще совсем мальчишкой, через ваш город. Зайдя в церковь, которая находится, насколько я помню, где?то возле ратуши…
— Да?да, церковь Девы Марии, — закивал внимательный слушатель.
— Именно так! — подтвердил Лис. — Именно перед ликом Пресвятой Девы было ему послано видение: он узрел несчастную Гиперборею, задыхающуюся в зловонии язычества, и крест, обвитый алой розой, который он устанавливает посреди этих земель. И тогда он сказал мне: «Распродадим все и пойдем».
И я пошел, и воочию узрел многие чудеса, явленные этим святым человеком в далеких землях дикой Гипербореи, отныне осиянной светом истинной веры. Когда же, два года тому назад, смежил он веки, — Лис шмыгнул носом, — я поклялся исполнить его волю во что бы то ни стало. И как ни труден 6ыл путь, вот я здесь.
— Но какова же была его последняя воля?
— Дайте сначала закончить с делами. Вот жемчуг, пишите расписку, я заберу монеты и отправлюсь исполнять наказ моего блаженного учителя.
— Конечно, — торопливо кивнул хозяин лавки, делая знак слуге привести городского писаря.
— Конечно, — торопливо кивнул хозяин лавки, делая знак слуге привести городского писаря. — Может быть, вам пока что?нибудь предложить освежиться с дороги?
— Не откажусь, пожалуй. Мне и моему ученику.
Спустя минут двадцать сделка была заключена, налитое вино выпито, и дрожащий от нетерпения хозяин поинтересовался вновь, досадливо глядя на писаря и ученика, все еще толкущихся в лавке:
— Так что за воля?
— Блаженный Дезодоран, — повышая голос так, чтобы его слышали все присутствующие в помещении, а по возможности и прохожие на улице, — велел мне продать то дорогое, что сыщется в его имуществе, и вырученные деньги раздать без изъятия наиболее праведным и благочестивым жителям Штраумберга. Что я и намерен сделать немедля. — Он замолчал и потер озадаченно лоб. — Быть может, вы, почтеннейший мастер, соблаговолите провести нас доратушной площади?
— Да, конечно, — закивал тот. — Но стоит ли туда ходить? Мы э?э… и сами можем пригласить наиболее почтенных и уважаемых граждан.
Лис насупился.
— Вложенный Дезодоран велел собрать на площади всех жителей города, и я, со всем моим глубоким почтением к вам, остаюсь покорен его воле.
— О да, — вздохнул златоторговец, огорченный неудачей вылазки. — Конечно,, всех. Разве мог блаженный Дезодоран поступить по?другому? Пойдемте, господа.
Путь, начатый от ювелирной лавки впятером, на ратушной площади закончился шествием не менее чем пяти десятков любопытствующих горожан.
Штраумберг нельзя было отнести к плеяде крупных городов Европы, и весть о том, что сейчас на площади будут раздавать деньги, облетела его быстрее, чем расторопный стриж успел бы пронестись по периметру крепостных стен. Однако, не обращая, казалось, внимания на столпотворение, Лис был суров и преисполнен важностью возложенной на него высокой миссии. Дойдя до входа в ратушу, он вытащил из висевшего на поясе кошеля коробочку с запасной тетивой и, не говоря ни слова, склонившись пополам, начал отмерять ею какое?то одному ему ведомое расстояние от массивной дубовой двери до… Заинтересованная толпа расступилась, освобождая ему дорогу.
— Вот! — произнес он, останавливаясь посреди площади. — Вот оно, это место!