— Думаешь презентовать ему фибулу?
— Конечно, — довольно кивнул Лис. — И Горе?злосчастье в придачу. Наверняка наш знакомец и сам пытался дать господину начальнику порта на лапу, но не с его счастьем. А сейчас он там, мы здесь, а начальник порта… ну, в общем, если ты мне покажешь чиновника, не берущего взятки, я на свои средства построю ему памятник вроде того мужика, у которого корабли между ног шныряли.
— Гулливера?
— Нет. Колосса Родосского.
С официальными делами было покончено в течение считанных минут. Документ, разрешающий «Святой Женевьеве» выход в море, перешел в наше полное распоряжение. Золотая фибула и сопутствующее ей Горе?злосчастье стали неделимой собственностью королевского чиновника.
— О друзья мои! — радостно встретил нас у пирса изрядно повеселевший с момента расставания мсье Теодор. — Вам удалось уломать эту чертову каналью?
— Я не понял, а шо, блин, были какие?то сомнения? — возмутился Лис.
— Нет! Нет, что вы! Вы приносите мне удачу. Стоило вам уйти, нашелся еще один фрахтовщик на старушку «Женевьеву». Это купец, он плывет на Сицилию. Я не стал ему говорить о Костаматисе, — он заговорщицки понизил голос, — честные люди туда не плавают. Но я понимаю, что вам очень надо на остров. Давайте ведите скорее на борт ваш чертов груз, с утренним бризом мы выходим в морс.
— Скорей бы, — вздохнул Лис. — И вот что, господин Теодор, на вашем месте в ближайшее время я не стал бы возвращаться в этот порт.
ГЛАВА 23
Если вы уж всерьез решили с кем?то разделаться, ничто не мешает вам быть с ним вежливее.
Уинстон Черчилль
«Святая Женевьева» шла вперед, давая семь узлов, раскачиваясь из стороны в сторону на радостно?синих волнах. Немного, но принимая во внимание, что латинские паруса, красовавшиеся на всех трех ее мачтах, позволяли идти довольно круто к ветру, можно было смириться и с этим.
— Костаматис. — Мэтр Теодор, принявший на себя роль любезного хозяина, охотно снабжал нас разнообразной информацией о тонкостях плавания в средиземноморских водах и всех имевшихся в них же диковинах. — Вернее, по?итальянски, Коста Матеус, носит свое имя в честь апостола Матфея, проповедовавшего там слово Божье морским разбойникам.
— Погоди, — встрепенулся Лис, услышав знакомое имя. — Матфей, это тот, который был сборщиком податей?
— Он самый.
— А, ну тогда понятно. — Лис состроил возвышенное выражение лица.
— А, ну тогда понятно. — Лис состроил возвышенное выражение лица. — Кому же, как не ему, знать нравы разбойников.
— Простите? — Набожный, как и все суеверные люди, мсье Теодор укоризненно посмотрел на моего напарника.
— Господин д'Орбиньяк хотел сказать, — толкая Лиса локтем в бок, произнес я, — что во времена римского владычества разбой в ливантийских землях был делом столь обычным, что человеку странствующему приходилось сталкиваться с подобными душегубами сплошь и рядом.
— А, понимаю, — закивал мсье Марно. — Так вот, с тех пор пиратов на острове нет. Там сидит князь Матео VII, который именует себя прямым потомком того самого евангелиста Матфея.
— Обычное дело, — кивнул я. — Знавал я один роя, который происходил прямо от Адама. Причем от первого брака.
— Так что ж там — тишь да гладь? — удивленно спросил Лис. — Отчего ж тогда туда не плавают честные люди?
— Да нет. — Капитан вздохнул. — Со времен Матфея пиратства на этом острове нет, все больше работорговля. Князь снаряжает корабли, которые шныряют и здесь, и в Ионическом море, и в Эгейском, и за Геркулесовыми столбами. Пристанет такой корабль ночью у какого?нибудь небольшого городка или рыбачьего селения, а поутру, почитай, все его жители в цепях. Тех, кто получше, с собой забирают, остальных же убивают или отпускают за выкуп. С того княжество и живет. Сюда же везут пленников и из Европы, и с Востока, так что всякий, кому нужны красавицы для услужения или же сильные парни, во всякий день может приплыть да подобрать товар себе по вкусу. Да, впрочем, что я вам рассказываю, — пожал плечами Марно, — вы?то и сами, поди, все это знаете. — Он перевел заговорщицкий взгляд с Лиса на меня. — Иначе чего вас туда понесло?
— Послушайте, почтеннейший, — попытался возразить я, оскорбленный предположением шкипера о нашей принадлежности к работорговле. Но не договорил, замерев с открытым ртом.
Прямо к нам от кормовой надстройки шел мужчина, одетый в добротный плащ из фламандского сукна и шляпу с маленькими круглыми полями. Все в его облике выдавало человека, привыкшего к дальним странствиям и вполне вольготно чувствующего себя на покачивающемся из стороны в сторону суденышке.
Лис, удивленный напавшим на меня столбняком, быстро перевел глаза туда, куда был направлен мой взор.
— Ба! — Он широко распахнул объятия. — Какие люди! Глазам своим не верю, неужто это в самом деле дражайший Карл из Риббека? Вы таки привели к нам подмогу от господина фон Нагеля?
— А, — вмешался владелец «Святой Женевьевы», — это мой второй фрахтовщик. Я вам о нем говорил, он направляется на Сицилию.
— Господа! Господа! — Немецкий торговец, на ходу теряя свое величие, ринулся нам навстречу, по дороге рушась на колени и пытаясь обхватить руками одновременно мои и Лисовские ноги. — Вы живы! Я так рад! Так рад! О Господи, какое счастье, вы живы!!! Я так виноват перед вами… Я так счастлив — вы живы! — в экстатическом состоянии нервного припадка причитал он, старательно пытаясь оторвать нам по штанине.