Увидев наш боевой порядок, незнакомцы спокойно, словно в замедленной съемке, подняли маленькие тугие луки и, не говоря ни слова, не произнося ни звука, начали накладывать на тетиву короткие камышовые стрелы.
— Капитан, — услышал я позади голос Лиса, — поведай мне, пока не поздно, хоть кто это такие?
Любознательность моего друга была явлением скорее нервным, чем вызванным вдруг проснувшейся любовью к этнографии народов Востока. Я смерил взглядом противников, облаченных в длинные черные одеяния, с лицами, закутанными в черные же бурнусы, на насмешливо улыбчивых дромадерах, переминавшихся с ноги на ногу с тем самым услышанным мной звуком. Невзирая на явное, да что там, на подавляющее численное превосходство, они, казалось, вовсе не торопились пускать в ход оружие, по виду вполне смертоносное.
— Это друзы, — трагическим шепотом пояснил я, — такое себе ответвление от общего исламского ствола.
— Да?а? И чем эта ветка для нас лучше, чем любая другая?
— А Бог его знает, — честно сознался я, поводя мечом из стороны в сторону.
— Они какие?то жутко законспирированные. Помню только, что они очень не любят исмаилитов.
— Отрадно. Может, попытаешься им объяснить, что мы с ними тоже, как бы это так выразиться… — Как выразиться, Лис не нашел. Вернее, он выразился, но уже совсем на другую тему, поскольку в этот миг на голову ему шлепнулась изрядных размеров сельдь и, свалившись наземь, начала ожесточенно бить хвостом по стылому камню. Еще пара селедок упала передо мной, затем перед удивленно переглянувшимися верблюдами, а спустя полминуты настоящий сельдяной ливень обрушился на пустыню, словно кто?то в небесах подхватил в норвежских водах ни в чем не повинный рыболовецкий траулер и теперь старательно вытряхивал его содержимое на головы присутствующих.
— Чудо! — подняв очи в гору и немедля получая хвостом по бурнусу, прокричал один из друзов, вероятно, старший. — Знамение!
— Ансельм, прекрати немедля! — прячась под каменные своды, завопил Лис. — Ты что, сдурел?! Нас же сейчас рыбой завалит!
О боевых действиях было забыто начисто. Гордые дети пустыни, видевшие прежде рыбу разве что по великим праздникам, да и то в уже приготовленном виде, спешившись, собирали драгоценный подарок Аллаха, набирая его полные покрывала и явно не зная, что с ней делать дальше.
— Я только хотел, — оправдывался юноша, — вызвать град.
— Неуч! Ты что, слово «град» от слова «сельдь» отличить не можешь? — снимая нервное напряжение, возмущался Лис.
— О великий, — сокрушался его ученик, — я делал все по книге!
— Не ругай его, — вступился я за Ансельма, — очевидно, заклятие выдернуло где?нибудь на севере айсберг, чтобы превратить его в градины, ну и в придачу проплывавший мимо косяк сельди.
— А град тогда где? — не унимался Лис.
— Видать, по дороге испарился, — развел руками я.
Не знаю уж, как там уготованный для градобития айсберг, но распря растаяла без следа, и мы во главе груженного рыбой друзского обоза тронулись в путь к тому самому заветному оазису, где ждали нас вода и сытный ужин.
* * *
Вечером, утомленные дневным переходом и обильным ужином, обитатели зеленого островка в пустыне собрались в круг возле пылающего на каменной плите костра выслушать поучения стариков.
— Долг гостеприимства — одна из первейших заповедей друза, — воздевая ладони к небесам, говорил убеленный сединами глава общины, гостями которой мы были. — Лишь кровожадные ассасины, не знающие ни сострадания, ни чести, ни милосердия, лишены куска от нашей еды и места в наших сердцах. Никогда ни один друз не поднимет оружие против человека, покуда он действием своим не докажет, что черная злоба, подобно кобре, свила гнездо в его душе. — Мы с Лисом украдкой переглянулись, безмолвно благодаря Ансельма за его рыбный дождь, не давший продемонстрировать, какие ползучие гады скрывались порой в наших высокоблагородных сердцах. — Мы верим в то, во что верим, — продолжал мудрейший, — и нам нет дела до того, во что веруют другие, пока вера их чиста и рука не сеет смерть. Но страшный зверь таится в логове в землях наших отцов и дедов. Из грязной норы его во все края расползается ядовитое зловонное дыхание. Можем ли мы удивляться, что находятся смельчаки, готовые отсечь голову гнусной гадине? Можем ли мы отказать в помощи этим смельчакам? Нет! Иначе переполнится чаша терпения земных владык, и полчища, сметая все на своем пути, потекут через наши земли, чтобы сокрушить твердыню Долины Демонов.
— Твоя работа? — тихо поинтересовался Лис. — Экий митинг старикан развернул! Вся власть — Советам, фабрики — фабрикантам, дитям — мороженое, бабе — цветы.
— Твоя работа? — тихо поинтересовался Лис. — Экий митинг старикан развернул! Вся власть — Советам, фабрики — фабрикантам, дитям — мороженое, бабе — цветы.
— Да я?то всего и сказал, что ежели Алаэддин откажется отдавать нам Алену за выкуп, от силы через месяц здесь будет императорская армия.
* * *
Тонкий серебристый месяц кривой восточной саблей грозил правоверным с непроглядно?черных небес. Наши сопровождающие, едва различимые во тьме в своих черных же балахонах, в полном молчании мчались справа и слева вокруг нас, безмолвно указывая путь к вратам Долины Демонов.