Первым пришел в себя Ансельм.
— Убежища! — пронзительно закричал он, и мне было слышно, как быстро захлюпали по лужам его сапоги.
— Выбираемся! — кратко скомандовал я, поднимаясь на ноги и стараясь нащупать в темноте руку княжны.
— Демоны! — кричали снаружи. — Убить их! Убить! В огонь!!!
— Об чем они лопочут?! — возмутился Лис, отчаянно пытаясь вылезти из?под парчи. — Какие демоны? Кого убить? Я их щас сам здесь всех поубиваю! Балдахин не могут поднять, уроды! Ученичок еще сыскался! — Он вонзил меч в переносную крышу, не утруждая себя поисками выхода. — Шо ж они нас все ловить?то пытаются?
— Убить их! Убить!
Мне наконец удалось поймать рукав Алениного платья, но он был пуст. Вернее, в глубине рукава копошилось что?то, весьма отдаленно напоминающее человеческую руку. Я двинул ладонью выше и неожиданно для себя наткнулся на чьи?то паклеобразныс космы с болтавшейся в них лентой.
— Ай?й! — взвизгнула нелюдь.
— Убить их! Демоны! Подменыш!
— Назад! — перекрывая шум толпы, громыхнул голос Ульриха фон Нагеля. — Того, кто двинется, зарублю на месте! Как бы то ни было, они опоясанные рыцари и имеют право быть судимыми равными себе. А ну назад! — вновь взрыкнул он.
О балдахин шлепнулось что?то тяжелое, вероятнее всего, камень.
— Похоже, это они нас убивать собираются, — прокомментировал я.
— Вот спасибо, подсказал!
Визжащее существо, извивающееся в моей руке, пыталось изловчиться, чтобы цапнуть меня щелкающими в темноте зубами, но, получив удар по голове эфесом меча, стихло и лишь едва слышно поскуливало, трясясь от страха.
— Рыцари, окружить балдахин! — вновь скомандовал фон Нагель.
— Рыцари, окружить балдахин! — вновь скомандовал фон Нагель.
— Не сметь! — прервал его приказ чей?то властный, хорошо поставленный голос. — Господин прецептор, извольте отозвать своих людей. Нечестивцы коснулись ногой освященной земли и теперь, как вам известно, они подлежат церковному суду.
— Да, но вторая их нога все еще оставалась на земле императора, ваше высокопреосвященство. Получается, они находятся в его воле не менее чем в вашей.
Мы с Лисом резко начали пятиться назад, стремясь обеими ногами оказаться в юрисдикции императора Фридриха II. Что бы это нам ни сулило, оно было лучше нежных объятий матери нашей католической Церкви. Которая, как водится, карала любя, но, увы, любовью слишком пламенной и оттого непереносимой для живых существ.
— Император будет здесь завтра, — холодно произнес архиепископ Трирский. — До этого момента повелеваю заключить подменыша и его пособников в темницу аббатства.
— Как прикажете, ваше высокопреосвященство, — ответствовал фон Нагель.
— Надеюсь, вы не будете возражать, монсеньор, если я лично возглавлю их охрану.
— Нет, — немного помолчав, бросил церковный иерарх без особого энтузиазма. — Окажите любезность. Но перед каждым выходом из аббатства вас или ваших людей потрудитесь ставить меня в известность. Я отдам приказ страже.
Все это время мы отсиживались под балдахином, ожидая решения нашей горькой участи. Можно было, конечно, выскочить, с криком и ревом размахивая мечами, но вряд ли бы подобный маневр продлил наши жизни. Общее количество хорошо вооруженных опытных и умелых бойцов по ту сторону нашего «укрытия» изрядно превышало пропорцию десять к одному. Однако отсиживаться под балдахином далее не имело смысла.
Мы дернулись, выползая наружу и выволакивая на свет божий то, что еще недавно считалось киевской княжной. Нелюдь двух с половиной футов росту, почти полностью скрытая в ставшем вдруг длинном богатом платье, дергалась, пытаясь выбраться из своего наряда, позванивая подвесками?бубенцами, тряся тяжелыми серьгами и тараща круглые совиные глаза, полные ужаса. Зеленовато?бурая шерсть, покрывавшая его от пяток до самого лба, стояла дыбом от страха, и рот с бледно?серыми губами кривился в плаксивой гримаске. Собравшийся под дождем у монастырских стен народ прерывисто выдохнул, увидав вместо ясноокой красавицы мерзкую страхолюдину. Меня, как, вероятно, и Лиса, в этот момент более занимало другое — ряд копий, направленных на нас.
— Сдайте ваше оружие, господа рыцари, — скомандовал, подходя к нам, Ульрих фон Нагель. — Я не верю, господа, что вы причастны к этому ужасному преступлению, — тихо промолвил прецептор, протягивая руку за моим мечом, — но я не в силах сделать для вас более чем уже сделал. На суде, а можете мне поверить, я сделаю все возможное, чтобы уберечь вас до этого часа, я буду свидетельствовать в вашу пользу. Я расскажу правду, и будем надеяться на милость государя. А теперь, прошу вас, сдайте оружие.
* * *
Где?то высоко над головой заскрежетал засов, и мерные шаги возвестили о том, что у нас появился гость.
— Надеюсь, это обед принесли, — с нескрываемой досадой в голосе, звеня удерживающей нас возле стены цепью, произнес Лис.
Шаги слышались все ближе, и вскоре мы увидели отблеск пламени факела, качающийся при ходьбе и оттого особенно зыбкий и нервный. Свет его выхватил из тьмы ряд железных прутьев ярдах в двух над нашими головами вровень с полом, широкую полосу засова, запирающую лаз в нашу темницу, и малую часть сводчатого потолка прямо над ней. Свет приближался, становясь вей ярче, и вскоре остановился прямо возле решетки. Наверху послышался глухой стук, и над решеткой, освещенная мечущимся светом факела, появилась побитая оспой рожа в монашеском капюшоне.
— Еда, — кратко бросил монах, склоняясь над засовом, чтобы отпереть фиксирующий его замок.