— Господи! — внезапно донеслась из?под стальной личины чистейшая русская речь с характерным северным выговором. — Да ведь это же Воледар Ингварович и Лис Венедин! И… никак, дочь князя Мстислава Киевского! Не сплю ли я?
— Ну, в общем?то это, конечно, мы, — не скрывая удивления, за всех нас ответил Лис. — А вы, с позволения сказать, кто такие будете? А то я вас в этом ведре не узнал.
— Ефимий я! Ефимий из Ольшаницы. Нешто не помните? Мы ж с вами вместе под Изборск ходили.
— Как же, — хлопнул я себя по лбу, — знаменщик князя Олега Изборского, А здесь?то какими судьбами? Разве руссы послали войско в крестовый поход?
— Знаменщик?то бывший, — печально вздохнул отважный юноша. — А из руссов здесь, пожалуй, один только я. Но это долгая история. Нынче я на службе императора Фридриха. Ну а вы?то куда путь держите?
— Так все к нему самому и телепаемся, — хмыкнул Лис. — Он уже, поди, нас заждался. Сидит небось в Иерусалиме в башне каменной да все в окошко выглядывает — не едем ли мы?
— В каком Иерусалиме?! — Даже искажающий звуки шлем не мог скрыть удивления в голосе нашего старого приятеля. — Император отступил из?под Иерусалима. Сейчас он в Яффе.
— Стало быть, там сарацины?
— Нет, — башня шлема повернулась слева направо, — там карезмины. Полторы недели назад они овладели городом, за один день вырезав более семи тысяч человек без разбора звания и веры. Наш отряд был выслан в передовой разъезд, теперь мы возвращаемся в ставку. Если желаете, мы сопроводим вас туда.
— Благодарю тебя, Ефимий, — поклонился я. — Будем рады. Вот только у меня к тебе большая просьба: ты никогда не видел этой девушки, не знаешь, как ее зовут и откуда она родом. Сейчас ее имя Альенор из Штраумберга и она считается младшей сестрой Венедина.
— Хорошо, — медленно произнес молодой рыцарь, — будь по?вашему. Я доложу графу о вас.
— А почему я считаюсь сестрой Венедина? — не преминула выяснить юная княжна, лишь только отъехал храбрый изборец.
— Потому что все полагают, — негромко ответил я, — что ты с женихом находишься в лагере императора и все время со своего приезда в Трир буквально не отставала от Фридриха ни на шаг. Если мы не успеем доставить тебя к нему до твоей собственной свадьбы, то и мы, и все, кто был участником нашего похода из Новгорода, исчезнем безо всякого следа.
Алена замолчала, глядя на меня пытливым взором.
— Умно, — наконец?то сказала она. — Пожалуй, я бы тоже так сделала.
* * *
Ночь застала нас на полпути к Яффе. Наконец?то мы могли чувствовать себя в относительной безопасности. Вдалеке перекликались выставленные часовые, конные разъезды объезжали округу в поисках возможного врага, ярко горели костры, кипело в котлах варево солдатской похлебки, ржали кони у коновязи, где?то поодаль слышался хохот отдыхающих воинов… В общем, ночь была тиха и прелестна.
Вдалеке перекликались выставленные часовые, конные разъезды объезжали округу в поисках возможного врага, ярко горели костры, кипело в котлах варево солдатской похлебки, ржали кони у коновязи, где?то поодаль слышался хохот отдыхающих воинов… В общем, ночь была тиха и прелестна.
— После того как Орда ушла из Руси, князья стали требовать Володимира Ильича на царство, — рассказывал Ефимий из Ольшаницы, или, как величали его здесь, Иохим фон Улфшанц. — Никому не хотелось признавать над собой власть недавнего сына боярского, коли тот не назовется царем. Уж как Володимир?то отпирался, а все уломали. Патриарх Константинопольский да митрополит Киевский в Москву, что в Украине Залесской, приезжали златой венец на голову Муромца возлагать. По городам и весям народ, почитай, две седмицы ликовал, покуда все меда да всю брагу не выпили.
А уж как празднества?то закончились, все и вовсе вкривь да вкось пошло. Всяк князь при царе первым быть желает, всяк силы копит да ближнего своего извести норовит. И каждый же в тот самый час за свою землю горло рвет, одни кричат — на Царьград идти надо, Олегову дань отымать, другие твердят — пора волжских булгар наказать, пошто Орду до нас допустили? Олег на ливонцев в поход кличет. Ярославскому князю угров подавай. У каждого своя правда, свой резон. Володимир Ильич извелся, с князьями споря да суд чиня, а им все не докучно, что псы злые из?за кости дерутся. Вот и мой?то, — вздохнул витязь. — Из?за полоцких?то земель спор при вас еще был?
— При нас.
— По закону земля эта Глебу Холмскому принадлежать должна была. Так и Володимир Ильич рассудил. Ну, князь Олег осерчал сильно, что не ему тестевы земли достались, да против Глеба козню задумал. У него после Калки большой татарский полон был. Вот он и отобрал из него три дюжины наилучших батыров, откормил, снарядил как след, пообещал им вернуть свободу, да еще и злата дать, коли они Глеба порешат. Тс, понятное дело, согласились на сие злодейство с радостью. Подстерегли они молодого полоцкого князя, когда тот всего с пятью гриднями из града выехал, да тут же и набросились всей силой. Князь Глеб витязь славный был, и гридни его недаром хлеб свой ели, но силы все ж неравны оказались. Скольких уж они погубили, мне неведомо, только и сами головы сложили. А те из татаровей, кто жив остался, утекли к Изборску за обещанной наградой. Там их князь Олег и принял. Получили лиходеи свое злато с меча княжьего до последней крупинки.