— «Это у нас нормально?!» — возмутился Лис. — «Да у нас тут полное дерьмо!»
— «Джокер?2, с вами я вообще не разговариваю!»
— «Ты достала! Тоже мне, Джоконда выискалась! Не разговаривает она! За нами тут Горе?злосчастье увязалось, а у тебя там «Все нормально». Ты хоть знаешь, что это такое — Горе?злосчастье?»
— «Фольклорный элемент», — очевидно, не мигнув глазом, кинула девушка.
— «О?о?о?о», — застонал Лис. — «Капитан, разбирайся с ней сам. Только знай, если утром здесь не будет катера, я заберусь на эту чертову сопку и буду оттуда орать, что я агент Института экспериментальной истории, и требовать интернировать меня в ближайшую камеру перехода».
— «Как вы себя ведете!» — возмутилась диспетчер. — «Я доложу куда следует».
— «Доложи, доложи!» — не унимался разошедшийся Лис. — «Может, тогда нас куда следует и заберут».
— «Сударыня», — поспешил вмешаться я, понимая, что дело пахнет грандиозным скандалом, — «Горе?злосчастье — это не фольклорный элемент, это действительно крайне неприятное существо. Мы шагу ступить не можем без опасения сломать шею».
— «Ну хорошо», — вздохнула девушка, смягчаясь. — «Предположим, я вам поверю. Как я должна обосновать ваш запрос?»
— «Да так и обосновывай», — вновь встрял Лис, — «пока Горе?злосчастье за нами тянется, делов не будет».
Пауза на том конце связи растянулась, как перевод Шекспира на эстонский язык.
— «Вы что, смеетесь?» — наконец проговорила наша собеседница. — «Если я так доложу, меня уволят до вашего возвращения, а вас сразу после. За профнепригодность. Да кто же из начальства поверит, что операция может сорваться из?за присутствия в окрестностях Горя?злосчастья?»
Мы с Лисом обменялись жалобными взглядами, словно младшеклассники, облыжно обвиненные старшими соучениками в разбитии стекла директорского кабинета.
За профнепригодность. Да кто же из начальства поверит, что операция может сорваться из?за присутствия в окрестностях Горя?злосчастья?»
Мы с Лисом обменялись жалобными взглядами, словно младшеклассники, облыжно обвиненные старшими соучениками в разбитии стекла директорского кабинета.
— «Ладно, попробую что?нибудь придумать. Только у меня к вам огромная просьба: вы, пожалуйста, никому не говорите об этом своем Злосчастье, а то потом неприятностей не оберешься».
— «Это уж точно», — вздохнул Лис.
— Пошли спать, — сказал я, отключая связь. — Как говорил Муромец, утро вечера мудренее.
* * *
Проснулся я от мысли, которая буквально выбросила меня из сна в явь подобно тому, как катапульта выбрасывает летчика из горящего самолета.
— Лис! — Я усиленно затормошил спящего рядом напарника. — Вставай!
— А? Что? — вскинулся он, автоматически нащупывая лежащий рядом лук. — Нас атакуют?
— Лис, мы с тобой два идиота!
Пораженный такой феноменальной новостью, Лис моментально навел резкость во взгляде и, оценив по положению солнца, что времени никак не больше шести утра, резонно заметил:
— Ну уж, во всяком случае, один, так это точно. Ты чего вскинулся?
— Почему ты вдруг решил, что Горе?злосчастье гонится именно за нами?
— А за кем же? — возмутился Лис, уязвленный тем, что Горе?злосчастье может здесь гнаться за кем?то еще.
— Ну сам посчитай. Кеукче, на котором пояс был, он кто?
— Маг, — ни секунды не думая, брякнул Лис.
— Да нет. я о другом. Он сводный брат Чингисхана. А Буринойон, на котором были сапоги…
— Стоп?стоп?стоп! Буринойон — внук Чингисхана. Возможно, и Субедэю какая?нибудь малость перепала от щедрот Лиха Одноглазого, раз он впервые в жизни проиграл сражение. Стало быть, оно, не будем его лишний раз поминать, не только к нам прицепилось…
— Ау, Венедин, очнись! Мы вчера выстояли в передовом полку, причем, заметь, практически без ран. Выжили в сече. Ночью, как по бульвару, ушли от татарских стрел. Ты сбил самого могущественного мага Орды и раздобыл амулет, правда, никто не знает, как он действует. Даже смерть Буринойона скорее его проблема, чем наша. Не дергался бы, жил и жил.
— А ведь верно, — задумчиво подытожил все сказанное Лис. — Ведь так же оно и получается. Блин, а я?то вчера облажался! Комендант паники! Нервы надо лечить. Так лохануться!
Самобичевания наши прервало появление верхового, еле сдерживающего каурого аргамака, нетерпеливо танцевавшего на месте в вынужденном простое.
— Воеводу Воледара Ингваровича да побратима его Лиса Венедина Володимир Ильич к себе кличет. — Прокричав это, всадник дал шпоры своему горячему скакуну и галопом помчался куда?то еще сообщать волю Муромца.
* * *
Вблизи штабного шатра дорогу нам преградил Илья Муромец собственной персоной.
— Пошли, — кинул он, кладя руки нам на плечи.
От такого приглашения тяжело было отказаться. Я обратил внимание, что тон богатыря был не то чтобы холоден, но мрачен. Казалось, он вовсе не был рад встрече с боевыми товарищами.
— Отец твой нас звал, — неспешно произнес я.
— Знаю. Он и велел вас перенять да проводить. Мы с Лисом переглянулись. Начало не предвещало ничего хорошего.
— Идем, идем, — заторопил нас Илья Володимирович. — Вначале посмотрим да послушаем, а уж затем беседы побеседуем.
— Час от часу не легче, — вздохнул я, понимая, что вряд ли бы старший Муромец избрал столь странный способ встречи для веселых застольных бесед.
В тягостных раздумьях мы дошли до шатра и, обойдя его, втиснулись в небольшую палатку, примыкавшую к нему сзади и, очевидно, предназначенную для ночлега отдыхающей стражи.