— Сами справимся, — кратко бросил я, понимая, что магу надлежит беречь силы до решительного момента, и делая для себя заметку, что неведомые мне дотоле существа боятся пламени. — Арбалетчики! Греческим огнем по Перекати?полю прицельно пли!
Привезенные с собой генуэзскими пехотинцами стрелы огненного боя сделали свое дело, изрядная часть мерзких тварей разлетелась в пылающие куски при их попадании. Но далеко не все. Остальные же, докатившись до стены щитов, ударились о них и… начали вгрызаться в обтянутую проклеенной холстиной деревянную твердь.
— Рубите! Рубите их скорее! — благим матом заорал Ропша. — Не то сейчас новые народятся!
Команда эта была излишней, и без того неведомая напасть была встречена ударами мечей, топоров и копий. Но разделаться с ними было не так?то просто. С неожиданной легкостью они откусывали наконечники копий, взлетая на высоту первой линии щитов, катились по поднятому второму ряду и скатывались туда, где красовались прикрытые волшебной личиной чучела с наполненными водой бурдюками вместо тел.
Но разделаться с ними было не так?то просто. С неожиданной легкостью они откусывали наконечники копий, взлетая на высоту первой линии щитов, катились по поднятому второму ряду и скатывались туда, где красовались прикрытые волшебной личиной чучела с наполненными водой бурдюками вместо тел. Не делая особой разницы между тем, что жрать, твари запустили зубы в бурдюки и тут… одна тварь, разбухнув, шлепнулась наземь и расплылась мерзкой бурой лужей, вторая, третья…
— Вот это да! — переводя удивленный взгляд с поверженных в грязную слизь Перекати?поля на меня, проговорил Ропша. — Эка воды?то набрались!
Я промолчал, указывая ватажнику в степь, откуда, пользуясь нашим смятением, накатывалась лавина легкой кавалерии ордынцев.
— Арбалетчики! Залп! Первая шеренга — заряжай! Вторая, в линию заступи! Залп!
Град стрел тарахтел по выстроенным в «черепаху» щитам. Иные же, перелетев, вонзались в соломенных воев моей дружины, разя их наповал. Не знаю, смотрел ли еще когда?нибудь военачальник с такой радостью на побивание своего воинства, как глядел я. Вода хлестала из пробитых бурдюков, превращая в огромную болотистую лужу позицию нашего полка. Колья, копья, которыми были вооружены воинственные пугала, рушились наземь, образуя причудливые рогатки и ловушки. Все шло так, как я и предполагал: генуэзские арбалетчики прекрасно знали свое дело, и вскоре по полю перед нами носились десятки потерявших всадников коней. Татарская конница, смешавшись, поспешила обратиться в бегство, демонстрируя полное нежелание продолжать бессмысленное кровопролитие.
— Никак бегут? — удивленно промолвил Ропша, глядя в спину улепетывавших татар.
— Бегут?то бегут, — согласно кивнул я, — да вот только нам за ними бегать недосуг. — Я оглянулся, чтобы оценить эффект, произведенный отступлением противника на стоящие за нашей спиной полки. Ни один из них не шелохнулся, не стронулся с места, свято повинуясь приказу двигаться лишь по особому сигналу. — Слава тебе, Господи, — прошептал я, прекрасно сознавая, к чему бы привела безумная попытка атаки вслед откатывающемуся противнику.
Несчетно полководцев на пути Орды уже попадались в эту незамысловатую ловушку и почти столько же заканчивали в ней свои жизни.
Раздосадованные неудавшимся маневром, конники как по команде прекратили «беспорядочное бегство» и тотчас же начали перестраиваться в длинную выпуклую дугу.
— Ну все, в пляс пошли, — оценив обстановку, сообщил мой помощник. — То стрельба не стрельба была. Сейчас, почитай, начнется.
Словно не желая обманывать ожидания Ропши, конная дуга приблизилась к нам на расстояние выстрела, и воздух вновь наполнился леденящим душу злым посвистом многих тысяч оперенных стрел. Отстреляв свою норму, голова колонны загнулась назад, освобождая место для очередной сотни стрелков, и далее, далее, далее, пока вновь не заняла свое место голова колонны, успевшая принять по дороге новые, полные колчаны стрел.
— «Ну, Капитан, как там у вас?» — услышал я в голове голос Лиса.
— «А ты сам не видишь?!» — огрызнулся я, указывая на тяжелые генуэзские строевые щиты, которые из?за множества торчащих в них стрел начали напоминать одежные щетки.
— «Ничего, ща попустит», — обнадежил меня друг. — «Слыхал, у нас песенка была «Гайдар шагает впереди»? Так вот, всех здешних гайдаров мы уже выцелили, щас они у нас впереди шагать перестанут».
Как обычно, Лис не обманул, и спустя несколько минут татарская конница, только что демонстрировавшая чудеса слаженности, сбилась в кучу, подобно отаре овец.
— «Что и требовалось доказать».
— «Так, Лис, насколько я помню курс тактики татаромонгол от Чингисхана и вверх, сейчас все прелюдии закончатся и начнется атака тяжелой монгольской кавалерии.
Так вот, как только она начнется, я даю генуэзцам приказ отступать, а ты со своими сидишь тише воды, ниже травы вплоть до контратаки. И никакой самодеятельности».
— «Ты шо, меня за дурака держишь?! Я шо, враг самому себе? Ты лучше проследи, шоб твои генуэзцы в грязи не потонули!» — возмутился Лис.
— «Ничего, жить захотят — выплывут».