Во
внутренней рецензии, не предназначенной для посторонних глаз, мы можем
констатировать, что оно начисто отсутствует. Авторы рекламной концепции
затыкают эту смысловую брешь пачкой «Золотой Явы», что, несомненно, приведет
к чрезвычайно благоприятной психологической кристаллизации у потенциального
потребителя. Она выразится в следующем: потребитель будет подсознательно
считать, что с каждой выкуренной сигаретой он чуть приближает планетарное
торжество русской идеи…
После короткого колебания Татарский переписал «русскую идею» с
заглавных букв.
С другой стороны, необходимо рассматривать совокупное воздействие всей
символики, сливающейся в brand essence. В этой связи представляется, что
сочетание слогана «Ответный Удар» с логотипом компании «British-American
Tobaccos Co.», выпускающей эти сигареты, может вызвать у части target group
своего рода умственное короткое замыкание. Возникает закономерный вопрос:
падает ли пачка на Нью-Йорк или, наоборот, стартует оттуда? В последнем
случае (а это предположение кажется более логичным, так как пачка
расположена крышкой вверх) неясно, почему удар называется ответным.
Из-за окна донесся быстрый перезвон колокола с расположенной неподалеку
церквушки. Несколько секунд Татарский задумчиво слушал, а потом написал:
И поневоле задумываешься об изначальном превосходстве западной
пропаганды, в более широком смысле — о невозможности информационной
конкуренции интровертного общества с экстравертным.
Перечитав последнее предложение, Татарский нашел, что от него разит
закомплексованным русопятством, зачеркнул его и решительно закрыл тему:
Впрочем, к таким сложным аналитическим умозаключениям способна лишь
самая низкообеспеченная часть target group, так что вряд ли эта промашка
существенно скажется на объемах продаж. Поэтому проект следует утвердить.
На столе зазвонил телефон, и Татарский снял трубку:
— Алло.
— Татарский! К шефу на ковер, — сказал Морковин.
Велев секретарше перепечатать написанное, Татарский спустился вниз.
Дождь еще шел. Подняв воротник, он помчался через двор к другому крылу.
Дождь был сильным, и он промок почти насквозь, пока добежал до входа в
мраморный холл. «Неужели нельзя было внутри переход сделать, — подумал он с
раздражением, — дом-то один. Весь ковер изгажу». Но вид охраны с автоматами
подействовал на него успокаивающе. Один из охранников со «скорпионом» на
плече ждал его у лифта, поигрывая ключом на цепочке.
В приемной Азадовского сидел Морковин. Увидев мокрого Татарского, он
довольно засмеялся:
— Чего, ноздри раскатал, да? Обломайся. Леня в отъезде, так что сегодня
никакого пчеловодства.
Татарский почувствовал, что в приемной чего-то не хватает. Оглядев
комнату, он заметил, что со стены пропали круглое зеркало и золотая маска.
— Куда это он поехал?
— В Багдад.
— А зачем?
— Там развалины Вавилона рядом. Чего-то его пробило на башню эту
подняться, которая там осталась. Он мне фотографию показывал — очень круто.
Татарский не подал виду, что на него как-то подействовало услышанное.
Стараясь, чтобы его движения выглядели естественно, он взял со стола
сигареты и закурил.
— А чего это ему интересно так? — спросил он.
— Говорит, душа высоты хочет. Что это ты побледнел?
— Не курил два дня, — сказал Татарский. — Бросить хотел.
— Купи пластырь никотиновый.
Татарский уже пришел в себя.
— Слушай, — сказал он, — а я вчера Азадовского опять в двух клипах
видел. Я его каждый раз вижу, как телевизор включу. Или в кордебалете
танцует, или прогноз погоды объявляет. Что это все значит? Почему так часто?
Сниматься любит?
— Да, — сказал Морковин, — есть у него такая слабость. Мой тебе совет —
ты в это пока не суйся. Потом, может быть, узнаешь. Идет?
— Ладно.
— Давай к делу. Что у нас нового по сценарию для «калашникова»? Только
что их брэнд-менеджер звонил.
— Нового ничего. Все то же самое: два деда сбивают Бэтмена над
Москворецким рынком. Бэтмен, короче, падает на жаровню для шаурмы и бьет по
пыли перепончатым крылом, а потом его закрывает хоровод баб в сарафанах.
— А почему два деда?
— У одного укороченный, а у другого — нормальный. Они весь спектр
моделей просили.
Морковин немного подумал.
— Лучше, наверно, не два деда, а отец и сын. У отца нормальный, а у
сына — укороченный. И тогда уж давай не только Бэтмена, а сразу Спауна,
Найтмена и всю эту ихнюю пиздабратию. Бюджет огромный, надо закрывать.
— Если по уму, — сказал Татарский, — то у сына нормальный, а у отца
укороченный.
Морковин подумал еще немного.
— Правильно, — согласился он. — Рубишь. Только не надо матери с
подствольником, будет перебор. Ладно, я тебя не для этого вызвал. У меня
хорошие новости.
Он сделал интригующую паузу.
— Это какие? — спросил Татарский с вялым энтузиазмом.
— Первый отдел тебя наконец проверил. Так что идешь на повышение —
Азадовский велел тебя в курс ввести. Что я сейчас и сделаю.
В буфете было пустынно и тихо. В углу на штанге висел большой телевизор
с отключенным звуком, передававший программу новостей. Кивнув Татарскому на
столик у телевизора, Морковин подошел к стойке и вернулся с двумя стаканами
и бутылкой «Smirnoff citrus twist».