— Интересно. А как духи догадаются, что я сотрудник рекламной сферы? У
меня это что, на лбу написано?
— Нет, — сказала девушка. — Это на рекламе написано, что она из вашего
лба.
Татарский чуть было не обиделся на эти слова, но после короткого
размышления почувствовал себя скорее польщенным.
— Знаете, — сказал он, — если мне понадобится консультация по духовным
вопросам, я зайду к вам. Не возражаете?
— Все в руках Аллаха, — ответила девушка.
— Позвольте, — вдруг повернулся к ней молодой человек с широкими
зрачками, мирно глядевший до этого в огромный хрустальный шар. — Как это
все? А сознание Будды? Руки Аллаха ведь есть только в сознании Будды. С этим
вы не станете спорить?
Девушка за прилавком вежливо улыбнулась.
— Конечно, нет, — сказала она. — Руки Аллаха есть только в сознании
Будды. Но вся фишка в том, что сознание Будды все равно находится в руках
Аллаха.
— Как писал Исикава Такубоку, — вмешался мрачный покупатель
мефистофелевского вида, подошедший тем временем к прилавку, — оставь, оставь
этот спор… Мне говорили, что у вас была брошюра Свами Жигалки на «Летние
мысли сансарического существа». Вы не могли бы посмотреть? Наверно, на той
полке, не-не, вот там, слева, под берцовой флейточкой…
HOMO ZAPIENS
Планшетка смотрелась на столе как танк на центральной площади
маленького европейского городка. Стоявшая рядом закрытая бутылка «Johnny
Walker» напоминала ратушу. Соответственно красненькое, которое Татарский
допивал, тоже мыслилось в этом ряду. Его вместилище — узкая длинная бутылка
— походило на готический собор, занятый под горком партии, а пустота внутри
этой бутылки напоминала об идеологической исчерпанности коммунизма,
бессмысленности исторических кровопролитий и общем кризисе русской идеи.
Припав к горлышку, Татарский допил остаток вина и швырнул пустую бутылку в
корзину для бумаг. «Бархатная революция», — подумал он.
Он сидел за столом в майке с надписью «Rage against the machine» и
дочитывал инструкцию к планшетке. Гелевая ручка, которую он купил возле
метро, без усилий встала в паз, и он закрепил ее винтом. Она была подвешена
на слабой пружине, которая должна была прижимать ее к бумаге. Бумага — целая
стопка — уже лежала под планшеткой; можно было начинать.
Оглядев комнату, он положил было руки на планшетку, но вдруг нервно
встал, прошелся по комнате взад-вперед и зашторил окна. Подумав еще немного,
он зажег свечу над столом. Дальнейшие приготовления были бы просто смешными.
Смешными, в сущности, были и последние.
Сев за стол, он положил руки на планшетку. «Так, — подумал он, — а
теперь что? Надо что-то вслух говорить или нет?»
— Вызывается дух Че Гевары.
Вызывается дух Че Гевары, — сказал он и
сразу же подумал, что надо не просто вызывать дух, а задать ему какой-нибудь
вопрос. — Я хотел бы узнать… ну, скажем, что-нибудь новое про рекламу,
чего не было у Эла Раиса и товарища Огилви, — сказал он. — Чтоб больше всех
понимать.
В ту же секунду планшетка эпилептически задергалась под его ладонями, и
вставленная в паз ручка вывела в верхней части листа крупные печатные буквы:
ИДЕНТИАЛИЗМ КАК ВЫСШАЯ СТАДИЯ ДУАЛИЗМА
Татарский отдернул руки и несколько секунд испуганно смотрел на
надпись. Потом он положил руки назад, и планшетка пришла в движение опять,
только буквы из-под ручки стали появляться мелкие и аккуратные:
Первоначально эти мысли предназначались для журнала кубинских
вооруженных сил «Oliva Verde». Но глупо было бы настаивать на мелких
подробностях такого рода теперь, когда мы точно знаем, что весь план
существования, где выходят журналы и действуют вооруженные силы, есть просто
последовательность моментов осознания, объединенных единственно тем, что в
каждый новый момент присутствует понятие о предыдущих. Хоть с безначального
времени эта последовательность непрерывна, само осознание не осознает себя
никогда. Поэтому состояние человека в жизни плачевно.
Но великий борец за освобождение человечества Сиддхартха Гаутама во
многих своих работах указывал, что главной причиной плачевного состояния
человека в жизни является прежде всего само представление о существовании
человека, жизни и
состояния плачевности, то есть дуализм, заставляющий делить на субъект
и объект то, чего на самом деле никогда не было и не будет.
Татарский вытянул исписанный лист, положил руки на планшетку, и она
затряслась опять:
Сиддхартха Гаутама сумел донести эту простую истину до многих людей,
потому что в его времена их чувства были простыми и сильными, а их
внутренний мир — ясным и незамутненным. Одно услышанное слово могло
полностью изменить всю жизнь человека и мгновенно перевести его на другой
берег, к ничем не стесненной свободе. Но с тех пор прошли многие века.
Сейчас слова Будды доступны всем, а спасение находит не многих. Это, без
сомнения, связано с новой культурной ситуацией, которую древние тексты всех
религий называли грядущим «темным веком».
Соратники!
Этот темный век уже наступил. И связано это прежде всего с той ролью,
которую в жизни человека стали играть так называемые визуально-психические
генераторы, или объекты второго рода.
Говоря о том, что дуализм вызван условным делением мира на субъект и
объекты, Будда имел в виду субъектно-объектное деление номер один. Главной
отличительной чертой темного века является то, что определяющее влияние на
жизнь человека оказывает субъектно-объектное деление номер два, которого во
времена Будды просто не существовало.