Уцелевшей лапой чудище врезало парню так, что тот тряпичной куклой отлетел на десяток шагов, рухнул на землю и больше не шевелился. Меч упал рядом.
Монстр, несмотря на отрубленную кисть, двинулся к не подающему признаков жизни Вовке.
У лейтенанта екнуло в груди. Страх медленно высасывал силы, но Андреев не умел сдаваться. Сжав зубы, он нажал на спусковой крючок, выпустив в страшилище весь магазин. Пули отскакивали от твари, словно горох от стенки.
Чудище повернулось к милиционеру, показав клыкастую пасть.
— Он был умнее! Подожди! Ты будешь следующим! — пообещало оно и вновь двинулось в сторону неподвижно лежащего Вовки.
Андреев отбросил бесполезный автомат. Решение пришло почти мгновенно.
«Меч!» — мелькнуло в голове.
Он видел его. Клинок лежал не так далеко и поблескивал в лунном свете, а монстр уже нависал над поверженным противником.
Участковый прыгнул к мечу, и тут произошло то, чего не ожидали ни Андреев, ни чудище. Лежавший до того неподвижно Вовка резко перевернулся и плеснул что-то прямиком в глазастую морду.
Тварь взвыла, согнулась и уцелевшей лапой вцепилась себе в глаза, юлой кружась на одном месте. От дикого воя закладывало уши. Ничего не видя, монстр пытался растоптать Вовку, но тот ужом скользнул между лап, вскочил на ноги и метнулся к своему оружию. Есть!
Подхватив меч, Вовка могучим ударом отсек твари вторую руку, а потом, вкладывая последние силы, снес голову. Чудище рухнуло, подняв тучу пыли. Вслед за ним на землю опустился обессилевший Вовка.
Останки монстра и его секира стали таять на глазах ошалевшего лейтенанта и рассыпались в прах. Неожиданно поднявшийся ветер развеял его вместе с пылью.
* * *
Повисла тишина. В погребе Прасковья Потаповна перекрестилась. Ее сердце оказалось крепче, чем она думала, а может, «Отче наш» помог. Где-то пропели петухи. В покосившемся доме настенные часы с кукушкой снова пошли.
Качать маятник — использовать обманные движения и финты для того, чтобы снизить эффективность стрельбы противника.
* * *
Лейтенант не сразу понял, что все кончилось.
«Странно, — подумал он. — Вроде и полчаса не прошло, а уже утро…»
Андреев подошел к Вовке. Тот сидел на земле, сжимая меч. Лицо залито кровью, левая рука бессильно и неестественно повисла.
— Вот видишь, лейтенант, — прохрипел «уфолог» и улыбнулся. — Кому действительно не поздоровилось, а кому — вроде и ничего. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Парень с трудом поднялся. Лейтенанту одно взгляда хватило, чтобы понять: бабкин постоялец едва держится на ногах.
— Давай помогу, — предложил он.
— Ничего, — отмахнулся Вовка. — Лучше Потаповну проверь. Как она там?
* * *
Андреев вытащил из погреба бабульку. Прасковья Потаповна, увидев жильца, всплеснула руками. Тот, шипя от боли, пытался сам оказать себе первую помощь и упорно отказывался от чужих услуг. Однако минут через пять все же уступил бабкиному и лейтенантскому напору. Левая рука быстро опухала, но на лице были лишь царапины.
— В больницу тебе надо, — пробурчал лейтенант, скептически глядя на им же сооруженную из подручных материалов шину. — Перелом у тебя, и, похоже, паршивый.
— Успеется, — пробурчал Вовка, а потом, взглянув на часы, добавил: — Мне пора.
Скоро автобус будет.
— Никуда я тебя не отпущу! — возмутилась Прасковья Потаповна. — Сам-то чуть живой.
— Прасковья Потаповна, ведь вы тоже мне в больницу советовали, — съехидничал постоялец. — Да и вообще… Не могу я здесь сидеть, с какой стороны ни глянь.
— Жаль, — заметил лейтенант, глядя в выбитое окно. — У меня к тебе масса вопросов. Скажи хоть, что это было? Наделали вы тут делов… Утрамбовали, словно танк работал…
Улица и впрямь напоминала зону боевых действий. Дома с выбитыми стеклами, срубленные и засохшие деревья, пожухлая и кое-где обгорелая трава, потемневшие рытвины, проломанный в нескольких местах забор, горстка стреляных гильз и, в довершение, искореженные куски милицейского «уазика» на соседском огороде.
— М-да, натворили дел, — повторил Андреев.
— Вся эта история началась где-то в середине семнадцатого века, — начал Вовка. — Тогда здесь стояла казачья станица. В станице той появился какой-то заезжий то ли колдун, то ли чернокнижник. Не знаю, что он там сотворил, но вскоре станичники попросили его убраться подобру-поздорову. Тот ушел, но недалеко, поселился где-то на отшибе. С тех пор возле станицы стали пропадать люди. Казаки терпели недолго. Обвинив во всем чернокнижника, они спалили его дом, а самого изрубили шашками. Тело тоже сожгли, прах развеяли по ветру. Говорили, перед смертью колдун успел проклясть и станичников, и эту землю. С тех пор здесь и завелось чудище. Сладить с ним казаки не смогли. Они покинули насиженные места и основали новую станицу.
Здешние степи продолжали пользоваться дурной славой, пока кто-то не догадался поставить тут церковь. Те, кто ее строил, очевидно, знали и о чудовище, и о том, откуда оно вылезает. Похоже, колдун открыл дыру то ли в другой мир, то ли еще куда, а церковь каким-то образом эту дыру блокировала. В общем, тварь больше не появлялась. Постепенно о ней позабыли и основали здесь новую деревню. Предание хранили лишь служители церквушки. В тридцать восьмом церковь взорвали, и все вернулось на круги своя.
— А что это за тварь была? — поинтересовался Андреев. — И почему раз в шесть лет появлялась?
— У таких чудищ много имен, в разных странах и землях — свое, — задумчиво произнес Вовка. — Только ни одно из них не стоит произносить вслух, пока что-нибудь еще не накликали. Поройся в фольклоре, если любопытно — легко вычислишь. А с чего раз в шесть лет… Черт его знает!
Вовка замолчал, опять покосился на часы и встал из-за стола.
— Мне пора, — тихо сказал он, а потом добавил: — Советую придумать складную версию того, что здесь случилось. А то еще упекут в дурдом, если правду расскажете.
— Так сразу и в дурдом? — попробовал пошутить лейтенант.
— Ну, из органов точно попросят, — обрадовал Вовка и занялся хозяйкой: — Прасковья Потаповна, за дом не волнуйтесь, вам его отремонтируют.
— Спасибо тебе, внучок, — расчувствовалась старушка. — За все спасибо.
— Я тебя провожу, — настоял лейтенант.
— Только до конца деревни, — уточнил Вовка.
* * *
Уже рассвело. День обещал быть жарким.
— Кто ж ты все-таки на самом деле? — в лоб спросил Андреев, когда они шли по улице. — Смотрю на тебя — вроде обыкновенный мужик.
— А я и есть обыкновенный, — ухмыльнулся Вовка. Помолчал с минуту, а потом задумчиво добавил, будто рассуждая вслух: — Кто я такой? Да такой же служивый человек, как и ты.