Как неоднозначен и достоин сочувствия разочарованный в жизни и любви герой, когда, картинно докурив сигарету и выпив коньяку, он берет пистолет и идет мстить городу и миру. Как страшно зайти в супермаркет за батоном и схлопотать пулю от подобного страдальца. Чацкие в белых халатах и раскольниковы в погонах — это жутко, но заметно. Они — герои новостных лент, избирательных кампаний и триллеров. Идущие под пули «неоднозначных» бандитов максим максимычи и горбатящиеся за гроши в поликлиниках устименки остаются за кадром. Когда они в нужное время оказываются в нужном месте, этого никто не замечает, потому что не случается беды. «А город подумал — ученья идут», и давай дальше пить коктейли пряные и ждать новостей. Когда Дети Марфы не успевают, не справляются, падают под непосильной ношей, их же частенько и обвиняют. Обвиняют их, и когда они справляются, вынуждая отвечать за козл… То есть за «лишних людей», которых занесло в медицину, науку, школу, армию, милицию, адвокатуру…
Жил в Петербурге замечательный и, без сомнения, «нелишний» человек Артемий Николаевич Котельников, памяти которого посвящен один из рассказов сборника. Потомственный дворянин (прадед — предводитель Черноярско-Енотаевского и Царевского дворянства, дед — редактор петербургской газеты «Наша жизнь», дважды привлекался к судебной ответственности вместе с Куприным за пренебрежение требованиями цензуры), Котельников в детстве пережил голод Поволжья, а его юность совпала с войной. Выпускник артиллерийско-минометного училища принял боевое крещение на Курской дуге. Затем в составе Двенадцатой Киевской ордена Суворова, Богдана Хмельницкого, Кутузова Краснознаменной минометной бригады Первого Украинского фронта прошел от Белгорода до Берлина и Праги. После войны гвардии лейтенанта более чем настойчиво оставляли в армии, но он предпочел военной карьере юридический факультет ЛГУ. Был и прокурором, и следователем, и юрисконсультом, пока наконец не понял, что его призвание — ЗАЩИЩАТЬ, и не ушел в адвокатуру. Котельников работал до последнего своего дня, уже в больнице беспокоясь о том, что в Думе готовят подрывающий российское правосудие закон. И еще ему очень не нравилось то, что людей упорно приучают к грязи: «Именно утверждение «берут все», «все жулики, дураки и сволочи» толкает людей, особенно молодых, на нечестные поступки. Народ не верит в силу закона, а верит в силу взятки. Почему журналисты (писатели, к сожалению, тоже) всегда готовы написать про проворовавшегося чиновника или милиционера, а про то, как другой чиновник, не бывший три года в отпуске, упал с инфарктом на рабочем месте, а милиционер в одиночку пошел против четырех обкурившихся подонков с ножами, ни слова? Почему черное смакуется, а белое игнорируется? Когда-то в СССР «не было» проституции, наркомании, стихийных бедствий, а были только победы, победы и победы. Это неумно и недальновидно, но нынешняя тенденция к тотальной «чернухе» не менее порочна».
Ну что ж… Эпоха постмодернизма достигла своего зенита, уже предыдущие поколения властителей умов ниспровергли все, что могли и до чего дотянулись, вплоть до того что создали свой канон. Нынешнее поколение имеет право на свое видение и, вероятно, в состоянии поспорить с очередным сложившимся стереотипом. «Народ, забывший свою историю, обречен пережить ее вновь» — так и есть, и, наверное, помнить надо дольше и глубже. И шире, вероятно. «Популярная» история помнит единиц, и порой эти единицы более чем деструктивны. Но — ярки. Ярок был огонь Герострата. Поджигатель добился своего — его имя уцелело в веках, а многие ли знают имена строителей Парфенона? О да, покопавшись в справочниках, мы найдем Калликрата, Иктида… Более-менее начитанный человек еще припомнит Фидия, занимавшегося, говоря нынешним языком, художественным оформлением. А вот Герострата назовет практически каждый — его «самопиар» оказался действеннее.
А вот Герострата назовет практически каждый — его «самопиар» оказался действеннее. Справедливо? — Не очень. То есть совсем несправедливо на самом деле.
Бывают мирные эпохи без полководцев. Бывают спокойные эпохи без великих открытий. Бывают неяркие эпохи без взрывных, переворачивающих мир талантов. Не может быть эпохи без людей, делающих дело. Вернее, может, только эта эпоха надолго не затянется, ее сменит другая, в сравнении с которой любая постапокалиптика покажется идиллией.
И нынешний конкурс — дань чувству справедливости, попытка хоть как-то изменить баланс литературных весов в пользу тех, кто создает и хранит.
Двигая камни, врубаясь в лес,
чтоб сделать путь прямей и ровней,
ты видишь кровь — это значит: здесь
прошел один из ее Детей.
Он не принял мук ради веры святой,
не строил лестницу в небеса,
он просто исполнил свой долг простой,
в общее дело свой вклад внеся.
Открывает сборник городская фэнтези. Наше время, наша страна, наши люди и не только люди. Название раздела «Ангел-хранитель» говорит само за себя, только — ангел ангелу рознь, да и внешность у ангела может оказаться такой, что коллеги не упадут в обморок лишь по причине форс-мажора: некогда падать — хранить надо. И хранят в меру сил и способностей.
Разные они, эти хранители, — и профессии у них разные, и рабочий инструмент. Три добрых молодца из трех не самых добрых миров («Ангел-хранитель» ), столкнувшись под московскими елками, действуют по обстановке, превращая в оружие все, что под руку подвернется. Подозрительный тип Вовка и заподозривший его участковый ( «Заступник» ) лезут к черту в зубы с «АКСУ», мечом и святой водой. Таинственный Степан ( «Дворник на радуге» ) больше надеется на метлу, ведь он в самом деле работает дворником и убирает мусор. Не только тот, безобидный, что заметен каждому. Ну а что делать простому российскому оборотню ( «Песец для котенка» )? У бедняги в волчьей ипостаси только и есть, что зубы, нюх и… совесть, которая и вынуждает его нарушить обязательные для всех оборотней РФ правила проживания. И угодить в ангелы-хранители… А что граждане приняли его за одичавшую овчарку, так это даже хорошо. Каков же он все-таки — наш ангел? Нелюдь, пришелец, специально обученный рыцарь или любой из нас? Обычный человек с обычными делами, заботами, страхами? Вышел в оказавшийся роковым вечер из метро, но до дома так и не добрался. И теперь бросает на кон негаданное бессмертие, спасая уже чужую жизнь ( «Сорок вторая» ). Зная, что напрасно, что сроки вышли, что судьбу не изменить, — и все равно пытаясь отменить неотменимое. Человек может так мало, человек может так много… Эта тема красной нитью проходит через следующий раздел, объединивший то, что в старину назвали бы притчами.
Эльдорадо… Мечта конквистадоров, сказочная страна золота и драгоценных камней, но не ради золота рвется к неведомым берегам молодой капитан ( «Твое Эльдорадо» ) и не ради монарших наград. Его ведет Муза дальних странствий, та самая, гумилевская. Капитан находит острова своей мечты и приносит в дар своей королеве. Вместо золота, и королева понимает и принимает дар. Мир должен быть открыт, только любое ли открытие — благо? Не об этом ли воркуют «голуби Теслы», великого ученого и изобретателя, чья жизнь до сих пор остается загадкой? Почему легендарный серб поступил так, как поступил? Можно ли жить одной лишь наукой, не думая о том, что несут твои открытия? И можно ли доверить правителям земным то, что борзописцы окрестили сверхоружием?
Мы так и не узнаем, отчего в одночасье погиб мир из рассказа «Сосны на морском берегу» — не оттого ли, что люди получили в свои руки то, к чему не были готовы? Или причина была иной? Так ли это важно сейчас, когда ты остался один? Намного важнее другое — что ты сотворишь с упавшим на твои плечи небом и собственной душой? Останешься ли собой в сгоревшем мире? Останешься ли собой в мире, где можешь получить все, отбросив ерунду вроде совести, любви, творчества, памяти?
Единое правительство, единый язык, единый закон, единое телевидение… Для всех, кроме горстки не пожелавших принять новый порядок упрямцев.