— Его… этого лысого, с пчелами… Тысяча… три тысячи золотом и виноградники!
— Отправляйся в свой балаган, — бросает на ходу бывший младший трибун. — Фигляр…
Легионеры готовы к бою, но стража не нападает. Старший, седоусый здоровяк, смотрит то на ублюдка в венке, то на чужаков, думает… А ты бы на его месте не думал?! К ветерану, придерживая руку, подбегает воин помоложе, что-то быстро говорит. Тит не смотрит, идет дальше. К тем, с кого все началось. Молча идет. Пустая болтовня — это для в который раз опаскудившегося Сената. Вечность, богов, империю или носят с собой, или нет.
Это Время тебя назвало… Это Время… Время… Время…
Стучат, точат камень капли. Стучит в висках кровь… Стучат копыта. Кружит пыль пахнущий степью ветер. Это Время…
Кто метнул нож, Приск не заметил, а Медант не успел… Только подхватил на руки падающее тело. Белая тога, красная кровь, золотой имперский Рой…
— Как же… не к месту.
Это Время… Время… Время…
Медант, держащий Тита на вытянутых руках. Опустившие копья шеренги. Чужой темноволосый парень с явно не своим мечом. Издевательский блеск алмазов на рукояти ножа. Подлого, придворного — вояки с такими не ходят.
— Приграничным гарнизонам… стоять до последнего… а помощь будет… Прокуратор обещал… твердо.
Он слышит это? Слышит оттуда ! Или это бредит Тит? Но при таких ранах не бредят!
— Повиновенье… — выговаривают губы Приска. — Повиновение сенатору!
— Нет, — успевает поправить Тит Спентад. — Гарнизон… Приказ коменданта…
Тогда тоже был нож или все же стрела? Не запомнить своей смерти и увидеть ее снова. Не в степи, здесь… Не свою, больше, чем свою.
— Я — Гай, сын Публия Фульгра. — Давешний чужак. Чего-то хочет… — Я с вами… Я владею мечом!
— Давай в строй.
Неполная когорта против гарнизона, армии, целой империи, или что там осталось от Стурна, — это меньше чем ничто. Но не когда она там, где должно. Неполная когорта… Только одна. И еще этот Гай, и четверка, продержавшаяся до прихода негаданной подмоги. Негаданной, но так бывает. У каждого — своя Скадария, не отдавать же ее… всяким задницам!
— Да поможет нам… — А кто? Время Всемогущее, допустившее такое, или этот самый Небец… то есть Небо… — Эгей, трубач, «Во славу Стурна»!
Боги смотрят. Боги плачут. И еще иногда они гордятся.
Ирина Барковская
ВСЕХ ПОИМЕННО
Звонкий голос малого колокола разносился по всему Храму, настойчиво напоминая обитательницам о том, что ночь прошла и их ждут утренние дела и заботы. Найка сладко потянулась, выскочила из-под шерстяного одеяла и принялась расталкивать соседку. Магра — настоящая соня, без посторонней помощи ей в такую рань не проснуться. Ну, то есть это для нее рань, сама-то Найка привычна к еще более ранним пробуждениям. И то сказать, в деревне просыпаешься, когда небо только-только серым станет, и сразу за работу, а тут вон и солнце уже выглянуло из-за горизонта. Но Магра — городская, да не из самой бедной семьи, привыкла валяться в кровати. За полгода жизни в Храме она так и не рассталась со старыми привычками. Да и к чему? Через год родители заберут домой подучившуюся наследницу, и будет Магра снова допоздна отсыпаться на мягких перинах.
Третья обитательница их комнаты, новенькая Джанна, уже склонилась над тазиком для умывания, старательно намыливая лицо и руки.
Найка была из них трех самой опытной, она жила в Храме уже третий год, с тех пор как новая отцова жена родила ему двойню и уговорила мужа отдать старшую дочь в Храм, мол, годы пошли неурожайные и троих им не прокормить. Найка, конечно, скучала по отцу, по дому, но зла на мачеху не держала — чего уж тут, кому охота с чужим ребенком возиться, когда свои есть. Тем более что после деревни жизнь в Храме казалась ей просто сказкой: еды в избытке, работы немного, даже свободное время остается. Правда, приходится еще учиться грамоте и прочим храмовым премудростям, но и это оказалось не таким сложным, а то и интересным. Единственным действительно скучным делом было ежедневное заучивание наизусть длиннющих Списков ангелов. Это и впрямь было тоскливо — сидеть два часа подряд и нараспев повторять вместе с остальными девочками: «Алеций, Болеций, Гонзаций, Дедоник, Феброник, Аспигрис…» — словно считалку на незнакомом языке. К сожалению, знание имен всех трехсот ангелов было одним из главных требований в Храме, старшие послушницы могли рассказать весь Список с любого места, хоть их посреди ночи разбуди.
Найка умылась и принялась заправлять постель — времени до завтрака оставалось всего ничего. А вот Джанна, еле расправив одеяло, разложила на нем исписанный пергамент и напряженно уставилась в него, быстро шевеля губами и пытаясь одновременно заплести косы. Списки повторяет, поняла Найка. И тут ей стало интересно.
— Джанка, слушай, как же это? Ты говоришь, что в Храме старом два года прожила, а Списков до сих пор не знаешь. Ты небось лентяйничала там, да?
— Вот еще! — новенькая обиделась, даже щеки вспыхнули. — Я, между прочим, была лучшей ученицей.
— Ага, из двух лучшей. Сестра Тара говорила, в вашем Храме всего две послушницы осталось, вот его и закрыли.
— Вовсе и не две! — вскинулась Джанна. И поспокойней уже добавила: — Ну, нас, конечно, поменьше было, чем тут. Пять послушниц да сестры. Но все-таки хватало. А потом, когда мать Марисса умерла… все не так пошло. Сначала Нала с каким-то наемником сбежала, а ведь уже посвященная была! Потом Верну с Аммой тетка забрала. У тетки-то своя дочь померла, вот она тогда о племянницах и вспомнила. Сестра Велла и раньше больная была, всегда, как весна — одними отварами питается. Ну вот… Новых девочек к нам уж год как не приводили, подношений, как тут, не возили и даже торговать с Храмом отказывались, а самим нам было уже не управиться с хозяйством. Ну вот Храм и закрыли. А нас, оставшихся, по другим разобрали.
Найка покачала головой. В их краях Храмы пользовались уважением, все знали — сестры ежечасно заботятся, чтобы ангелы не оставили людей без защиты. Многие деревни на праздники снаряжали в ближайший Храм гонцов с подношениями, крестьяне и горожане победнее нередко отправляли туда младших дочерей: кого просто учиться, а кого и насовсем. Она слышала, что так делается далеко не везде, что на севере люди стали Храмов сторониться и бояться, но до сих пор об этом не задумывалась. Впрочем, и сейчас ее интересовало другое.
— Ну так все-таки, как же вышло, что ты в своем Храме лучшей была, а тут сразу все Списки позабывала?
— Ничего я не забывала! Хочешь, прямо сейчас расскажу, с начала до конца. Только они-то другие были, не такие, как у вас.
— Как это другие? — Найка недоверчиво уставилась на новенькую.
— А вот так! Совсем другие. Вот, слушай, — Джанна выпрямилась, словно на уроке, и, заложив руки за спину, затараторила: — Гленнаред, Архиред, Имморн, Даллер, Карморед…
Найка аж головой потрясла.