То есть за тысячу человеческих лет мы проживаем семнадцать «звериных» — нормальную среднюю жизнь волка, медведя, тигра или другого подобного животного. Возможно, где-то по земным просторам бродят оборотни-мамонты, которые помнят еще неандертальцев, но мне за двести пятьдесят шесть лет жизни такие не встречались. Лена младше меня почти на два столетия, хотя навскидку все присваивают нам вполне корректные три-четыре года разницы. В ее пользу, разумеется.
Но есть и минусы. Каждую четверть века нам приходится резко менять свою жизнь, обрывая «человеческие» связи, и начинать все с чистого листа. Изменить при этом требуется не только место жительства и круг общения. Приходится обзаводиться новыми вкусами и привычками, стилем поведения, даже словарным запасом. А сколько новых документов требуется! И с каждым разом все больше! Хорошо хоть община у нас дружная, помогает обустраиваться всем, кто ведет себя прилично и не создает проблем коллегам. Я уже привык к такому положению дел, а для Лены это пока в новинку. Она до сих пор иногда порывается связаться со своими школьными подругами. Норовит то письма им написать, то по телефону позвонить. Потом плачет в подушку до полуночи.
Еще одна проблема — в полнолуние мы помимо воли превращаемся в животных, полностью забывая все, что было в человеческой жизни. Эти дикие звери способны загрызть самого близкого человека или забежать в такие дебри, из которых сложно бывает выбраться. Следовательно, работа с девяти до шести — не для нас. Нужен свободный график, еще лучше — свободные деньги. Чтобы зверей на это время изолировать. Как? Сейчас узнаете! Я как раз к этому перехожу.
В подвале три загородки, отделенные от основного помещения толстыми стальными прутьями — такие даже медведю трудно согнуть. Две — наши с Леной, одна — на всякий случай. Вдруг кто из друзей заедет и останется в полнолуние. Двери — из таких же прутьев, замки закрываются на два оборота. Ключи вешаются на гвозди с помощью специального приспособления — стального прутка с у-образной вилкой на конце. Человек таким прутком ключ достать сможет. Зверь — никогда.
Мы целуемся на прощание, и каждый ныряет в свой закуток. Закрываем двери. Ключи, как обычно, вешаем поочередно: сначала она, потом я. Если у нее он срывается, то я свой с другой стороны двери оставляю. Потому что волку его не достать и дверь не открыть. А вот рысь — та могла бы. Кошки, они вообще ловчее и хитроумнее. Но сегодня у Лены все прошло без происшествий. Я тоже повесил ключ с первой попытки. Мы отложили прутки на середину подвала. Достанем, когда все закончится.
А пока делать нечего, поговорили о планах на завтрашний день. Лена сказала, что нужно заехать в тот же магазин на обратном пути. Все-таки шубка не давала ей покоя. Я ничего не имел против. Меха хищниц-конкуренток всегда производили на мою жену неизгладимое впечатление. Да и давно я ее обновками не радовал. Через пару минут после окончания разговора у меня зачесался и стал подаваться вперед кончик носа. Началась трансформация. К лицу рывком приблизился бетонный пол. В соседней клетке сверкнули глаза рыси.
Очнулся я, сидя на полу и вычесывая ногой ухо. Поднялся. Достал ключ. Открыл дверь. Лена все еще продолжала ошалело мотать головой. У нее процесс обратного перехода происходит намного медленнее. Я отпер и ее дверь тоже, а сам пошел одеваться. Не ходить же дальше голым, если все уже закончилось.
Жена поднялась на кухню, когда я уже пил чай и делал контрольные звонки. Нужно было сообщить, что у нас все нормально. Порядок такой! Вдруг кто-нибудь ключ уронит? Для того-то у двух других оборотней запасные комплекты от этой дачи хранятся. А у нас — от их коттеджей. Накинув халат, Лена вручила мне швабру. Что ж, справедливо. Моя очередь в подвале убирать. Тем более что от нее только шерсть летит, а я еще и территорию помечаю.
Что ж, справедливо. Моя очередь в подвале убирать. Тем более что от нее только шерсть летит, а я еще и территорию помечаю. Ну, все поняли, о чем речь!
Но перед этим нужно еще кое-что сделать. Пруток один в моей клетке расшатался. А ведь нормальный волк неделю бы с ним мучился… Наверное, пора завязывать с тренажерами. Или свой закуток диагоналями усиливать. Впрочем, сегодня только восстановительные работы. На остальное у меня металла пока нет.
А все-таки в удивительное время мы живем. Вот, например, сварочные аппараты. Раньше любому оборотню, желающему обустроить убежище, приходилось либо кузнечное дело ведать, либо искать, кто разбирается. Не случайно кузнецов полагали связанными с нечистой силой. И еще мельников, «…бо весть бесов в букалищах [3] обитающия». Друзьями водяных народ их считал, если по-простому. А кузнецы, стало быть, за нас, грешных, испокон веку отдуваются…
Как только схлынул утренний поток машин, мы тронулись в обратный путь. Но, когда добрались до магазина, вожделенного песца в отделе не оказалось. И поступления новых шуб там не ждали. Сказать, что Лена испытала сильное разочарование, — значила просто промолчать. До самого вечера она была накалена до предела. Я старался не попадаться под горячую руку. В такие минуты это небезопасно.
На следующее утро она проснулась с мыслью, что нужно узнать у продавщицы, кто приобрел ЕЕ песца, найти и предложить две цены. Идея эта, как я и полагал, провалилась. Женщину, купившую шубу, в магазине никто не знал.
* * *
«Эх, — подумал я, обнюхивая очередной столбик, — вот дойдет слух до общины — на кусочки ведь разорвут! Еще не факт, что в переносном смысле. Да и Лене дурной пример ни к чему».
Со зверем мне повезло, с эпохой — не меньше. Нынешний горожанин не всегда волка от собаки отличит, особенно в потемках. Животные, те пугались — что-то чуяли. И мое передвижение по ночному городу при желании можно было бы отследить по безудержному собачьему перелаю… И только пробегавшие мимо кошки посматривали на волка благосклонно. Главный враг собак — почти что друг…
Произвольное превращение, будьте знакомы. В отличие от обязательного оставляет оборотня в сознании. Сейчас, например, я контролирую ситуацию. Ну, разве что нос почесать хочется, и мясом вкусно пахнет из вон того магазина…
У перекрестка я остановился и повел головой, ловя ускользающий запах вожделенной шубы, потом опустил нос к земле и принюхался. Сапожки, или эти… как их… ботильоны… свиная кожа, очень тонкая выделка, Италия, ярко выражены индивидуальные особенности. Отлично, потому что самой шубой дальше не пахло. Очевидно, сверток с ней тетка засунула в пакет или сумку. Зачем? Дождя уже два дня не было. След повел через дорогу. Через дорогу — плохо. По ней периодически поливалки катаются. После них на десять, а то и пятнадцать минут проезжая часть превращается в средней ширины речушку.
Раньше говорили, что спастись от нечисти можно, перейдя через текущую воду. Оборотни-де пересечь ее не могут. Ерунда все это, еще как можем. Вот только след в воде теряется, и отыскать его на другом берегу потом ой как не просто. Это потому что водный раствор пахнет совсем не так, как исходное вещество. Особенно — раствор органики. Сомневающиеся легко могут проверить это на грязных носках или рубашках. А если по современной трассе прошла поливалка, шансов еще меньше. Автострада такую завесу копоти ставит, что можно вообще нюха лишиться. Рядом с ней даже донник — и тот дизельным выхлопом воняет.
Для очистки совести я все-таки перешел дорогу, чинно дождавшись зеленого сигнала светофора, благо хорошо воспитанные собаки уже никого не удивляют. Однако по ту сторону мне след почуять не удалось.