Я не оспариваю сам принцип невмешательства. Он намного лучше существовавшей раньше вседозволенности. Слишком уж часто оборотни злоупотребляли своим могуществом. Люди не имели шансов в битвах один на один и объявляли в ответ тотальную войну.
Так продолжалось многие годы, пока не были приняты жесткие законы невмешательства оборотней в жизнь человечества. А спустя столетие выяснилось, что, отказавшись от произвольных превращений и оставив людей в покое, мы получили не только мир и процветание, но и долголетие.
Постепенно санкции к нарушителям ослабевали. Теперь за это уже не казнят. Да и изгоняют далеко не всегда. Но у меня не просто вмешательство в жизнь людей! Я виновен в уголовных преступлениях: нанесении телесных повреждений средней тяжести (по законам людей) и разглашении действием — именно так формулируется мое «качание маятника» — тайны общины представителю людской власти (по закону оборотней).
С другой стороны, увидев, как эти подонки окружили парня, я просто не мог оставить его на растерзание… Ведь никто из нас не бросил бы в этой ситуации другого оборотня. Так почему же к людям нельзя относиться так же? Большую часть своей жизни мы неотличимы от них! Что же получается? Мы живем с ними в соседних квартирах, сидим за одними школьными партами, трудимся бок о бок, а как только им нужна помощь — сразу в кусты, звериной сущностью прикрываемся? Не могу я так! И не буду! А санкции… Простили же меня тогда, в 1812-м. Когда загрыз двух французских мародеров, положивших глаз на дочку нашего кузнеца. Правда, война тогда шла. Она многое списывает… Да я и не гражданским в то время был, хоть и не военным. Армия нам противопоказана. А вот отряды партизанские — в самый раз! Тогда община решила, что я все правильно сделал… Авось и теперь как-нибудь обойдется.
Как же это по-человечески: вместо трезвого расчета — авось, да небось, да как-нибудь… Что это со мной? Так ведь до полной крезанутости дорассуждаться можно! А что? Буду первым в истории сумасшедшим оборотнем! Вот наши изоляционисты обрадуются…
Хотя, если посмотреть с другой стороны, у каждого оборотня есть друзья среди людей. За них он всегда заступится в критической ситуации. И соплеменники его не осудят. Вот только оборотни в этих случаях действуют в человеческом облике. И никаких к ним претензий! Но у меня-то не было возможности перекинуться! Ни малейшей! Ну не голым же, в самом деле, мне драться? Так могло выйти еще хуже…
Сомнения, как изголодавшиеся гиены, грызли меня еще несколько дней. А затем ситуация разрешилась сама собой: по почте пришел очередной номер районной малотиражки «Коптево», там — на первой странице статья «Бродячий пес спасает человека». В ней довольно близко к фактам описан тот самый случай в чужом дворе, а рассказ студента журналист дал целиком прямой речью в кавычках.
«Возвращался я в тот вечер поздно. Около часа ночи. Людей на улицах практически не было. Как вдруг из подворотни выходят двое и ко мне. Убегать, думаю, нужно; вот только куда? От арки, что за спиной, еще двое — и тоже по мою душу. Бежать поздно. Отступать некуда. Решил не сдаваться, да где там! Они меня на землю свалили и начали избивать. Тут этот пес и пришел мне на выручку, как на них прыгнет. Начал он с того, что с ног их сбивал, потом один на пса прутком металлическим замахнулся, тот его за руку и цапнул. Юля, сестра моя, этого бездомного пса у нас во дворе подкармливала; наверное, поэтому он за меня и вступился. СПАСИБО».
Я почесал в затылке. Да, хорошо, что у них во дворе серый пес приблудился, теперь всю эту историю милиция на тормозах спустит. И наша община нарушителя спокойствия не будет искать. Вот только что-то в заметке было не так. Мелочь какая-то за глаз зацепилась и не хотела отпускать.
Последнее слово набрано прописными буквами… А что, если… Я вернулся к началу и прочитал заглавные буквы предложений.
Да-а-а! Не зря все-таки я этому студенту помог! Голова у паренька — прямо-таки феноменальная! Серого вещества в ней полтонны как минимум! А извилин — без счета! Другой на его месте и не заподозрил бы ничего. А этот не только ситуацию смог просчитать, но и сообразил, как лучше меня прикрыть и от неприятностей отмазать. Такую сказку о бездомной псине сочинил! Молодец!!! Вот только как он меня вычислил? Не понимаю…
Глеб Паршин
ЗАСТУПНИК
Если есть тьма — должен быть свет.
В. Цой
Шоферы — те, кому регулярно приходилось ездить по этому участку федеральной трассы, — рассказывали друг другу байки одна страшнее другой. Все они начинались одинаково: на трассе пропадали машины с людьми. Машины потом находили, людей — нет.
На самом деле люди пропадали редко, зато всегда в одно и то же время. В июле, в течение одной недели, раз в шесть лет. Правда, мало кто замечал эту странную закономерность. А тот, кто сумел заметить, — должен был понять, что это время наступит уже через две недели.
Водитель автобуса недоуменно и даже как-то испуганно взглянул на пассажира, попросившего высадить его у лещевской грунтовки, и приглушил хрипящий шансон. Подумал, что не расслышал. И то сказать: вокруг, сколько хватало глаз, расстилалась бесконечная степь. Единственным признаком цивилизации высились потемневшие от времени деревянные опоры ЛЭП. И лишь вдалеке, вдоль речки, словно оазис в пустыне, виднелась обширная, поросшая могучими ветлами, низина. В ней-то и пряталась Лещёвка. Испокон веку это место славилось обилием рыбы, однако желающих порыбачить в затонах с каждым годом становилось все меньше.
Вовка с минуту постоял у обочины, провожая взглядом удалявшийся автобус, поправил увесистый рюкзак за спиной, свернул с трассы на заросшую бурьяном грунтовую дорогу и направился в сторону деревни.
Горячий ветер обдувал лицо и гнал зеленые волны по морю степных трав. Еще пара недель без дождей, и степь изменит цвет с зеленого на бледно-желтый.
Вовка дошел до околицы и, не сбавляя шаг, уверенно двинулся по единственной улице деревни. Еще издали парень заметил, что многие дома стоят заброшенные, с заколоченными ставнями. Теперь стало ясно, что большинство дворов оставлено уже давно.
За заборами еще не покинутых жилищ яростно лаяли собаки, рассерженные появлением чужака. Людей видно не было. Только у одной хаты с зелеными наличниками стоял видавший виды грузовик. Три хмурых мужика запихивали в него старенькую мебель и другой нехитрый скарб. Возле машины суетился хозяин вещей — бородатый дед с клюкой. Все четверо проводили чужака подозрительными взглядами, но, так ничего и не сказав, продолжили заниматься своим делом.
Вовка проигнорировал неприветливых жителей, миновал почти всю улицу и остановился у крайнего дома. В нем не было ничего приметного. Деревянный, обложенный снизу кирпичом. За ветхим забором виднелись ухоженные грядки, чуть поодаль высились яблони и абрикосы.
Соседнее жилище было почти полностью разрушено. Без крыши, с выбитыми окнами, осевшее и покосившееся, оно словно побывало в центре урагана. За остатками изгороди торчало несколько высохших деревьев со странно изогнутыми, пригибающимися к земле стволами. Смотреть на них было неприятно.
— М-да, сильна, зараза, — буркнул себе под нос Вовка, мрачно глядя на развалины, после чего повернулся и решительно толкнул надсадно скрипнувшую калитку.
* * *
Прасковья Потаповна удивилась и даже испугалась, увидев у калитки незнакомца.