[10] Всех их он знал не один год, так как связи между Департаментом анализа, обоими обществами и компанией «Монро» при нынешней ситуации в Соединенном Королевстве представлялись неразрывными. Третий гость, облаченный в более чем скромную сутану, оказался ему незнаком.
— Присаживайтесь скорее. — Тьюринг поманил Клемента к столу. — Боюсь, дело, собравшее нас здесь, не терпит отлагательства. Сэра Джозефа и сэра Генри вам представлять не надо, а это преподобный Бенедикт из Вестминстерского аббатства.
Клемент поздоровался со всеми, после чего пристроился в важно поскрипывающем кресле напротив Бэббиджа.
— Чарльз, вне зависимости от того, что мы решим сегодня, наш сегодняшний разговор не должен выйти за пределы этого кабинета. — Тьюринг вернулся в кресло. — Равно как и его последствия. Проблема, выявленная… — Он запнулся. — Э-э… Выявленная нами проблема на машиносчетной станции «Вестминстер» и без того грозит серьезными последствиями, но еще хуже будет, если сведения о ней попадут в прессу.
— Обещаю, что буду нем как могила. — Клемент уставился взглядом в лакированную поверхность стола, пытаясь скрыть удивление. — Тем более что я до сих пор ничего не знаю.
Какие могут быть проблемы в Департаменте машинного анализа, он представлял с трудом. Всего-то и дел было — следить за тем, чтобы машиносчетные станции страны и малые аналитические машины, сконструированные полсотни лет назад отцом Генри Бэббиджа, сэром Чарльзом, работали как часы. Конечно, на самой главной машиносчетной станции, «Вестминстере», иногда случались технические проблемы, бывало, приключалась и путаница с картами переменных, скажем, карты с данными для машин Уилтшира отправлялись в Эссекс… Но такие ситуации успешно решались рассылкой новых карт телеграфом или с курьерами. Клемент, сам спроектировавший несколько дополнительных элементов главной машиносчетной станции страны, повысивших ее мощность, никогда не слышал о том, чтобы чудовищный многотысячетонный механизм, занимающий все подземное пространство под Вестминстером и заправлявший к концу XIX века большей частью деловой и государственной жизни Британии, давал хоть сколько-нибудь серьезный сбой.
Впрочем, Клемент ощущал себя больше теоретиком, нежели практиком, и хотя он изучил по чертежам Бэббиджа устройство аналитической машины, в самих подземельях Вестминстера, или, как говорил создатель машины, на «мельнице», не бывал ни разу, но машина уже понемногу захватывала и поверхность. Ввиду нехватки подземных площадей все новые элементы машиносчетной станции устанавливали наверху, для чего нещадно вырубались крохотные вестминстерские скверы. Поскольку дополнительные механизмы обычно служили для решения задач весьма узкой специфики, их сменяли новыми, как только получали готовое решение. Из-за этого зимой и летом Вестминстер напоминал конструктор в руках энергичного ребенка, который собирал и разбирал свои чудные машины по несколько раз в год. [11]
— Сэр Генри, передайте Чарльзу записку.
Бэббидж оторвался от своего листа. На лице его было написано столь явное недоумение, словно он неожиданно увидел призрак своего отца, отчаянно ругающегося на кокни.
— Сэр? — Клемент вопросительно посмотрел на генерала.
— Ах да, конечно. — Взгляд Бэббиджа приобрел осмысленное выражение. — Боюсь, в это трудно поверить, но даже гении могут ошибаться.
Заветный листок наконец очутился в руках Клемента. Бумажка как бумажка, с одной стороны заполнена неровным, почти детским почерком, с другой и вовсе изрисована какими-то каракулями. Впрочем, едва погрузившись в чтение, Клемент забыл и о почерке, и о каракулях.
Бумажка как бумажка, с одной стороны заполнена неровным, почти детским почерком, с другой и вовсе изрисована какими-то каракулями. Впрочем, едва погрузившись в чтение, Клемент забыл и о почерке, и о каракулях. Приведенные в бумаге формулы и следовавший из них вывод оглушали почище хорошего удара полицейской дубинкой.
— Невероятно. — Клемент поднял взгляд. — Расчеты верны?
— До последней запятой. — Бэббидж помахал в воздухе несколькими исписанными листами. — Я с трудом верю, что отец мог ТАК ошибиться!
— Подозреваю, что это не ошибка и не очередное проявление странного чувства юмора вашего отца, сэр Джозеф. — Клемент отложил листок и потер руками виски. — Боюсь, он просто не предусмотрел этого. А мы не потрудились проверить, уверовав в непогрешимость его гения.
— В свое время ваш дед, Чарльз, сомневался вообще в целесообразности выделения денег на первую разностную машину… — подал голос Листер. — Возможно, он не был так уж не прав. [12]
В ответ Листер заработал исполненный яда взгляд Генри Бэббиджа. Эти двое всегда плохо ладили.
— Господа, не время ворошить прошлое! — Тьюринг ударил ладонью по столу, заставив свои бумаги нервно взметнуться из-под пресс-папье. — Надо решать, что делать сейчас. Первые несколько дней после Нового года мы еще продержимся, но в преддверии рождественских каникул карты уже разосланы! Вы представляете, что случится, если мы не успеем внести исправления?!
Листер хотел было высказаться, но наткнулся на гневный взгляд министра и счел за благо промолчать.
— Чарльз и вы, сэр Генри, возможно, лучше всех в Англии знаете устройство машиносчетной станции «Вестминстер», да и устройство аналитических машин в целом… Нам необходимо принимать срочные меры! Мы можем что-то изменить?
За обрушившейся на него проблемой Клемент забыл и о том, что интересовался происхождением расчетов и непонятно зачем приглашенным на совещание священником.
— Планы, нам нужны чертежи станции. — Клемент взлохматил волосы. — Все, включая разработанные вашим отцом, сэр Генри, и все новые, которые делали за последние тридцать лет!
— Мисс Братт! — Трубный глас Тьюринга заставил вздрогнуть даже портрет ее величества Виктории на стене. — Тащите сюда багаж генерала Бэббиджа немедленно!!!
Без чертежей в уме Клемента царил хаос. Ни в одну даже самую светлую голову в мире невозможно было вместить мили шестеренок, рычагов, передач и валов, которые приводились в движение огромными колесами с лопастями, тянувшимися вдоль побережья Темзы до самого Вестминстерского моста. Возможно, эти же масштабы сыграли дурную шутку и с Чарльзом Бэббиджем.
Иначе как тогда, черт побери, он не смог предусмотреть, что проклятые аналитические машины оперируют с датами на основании двух десятичных цифр и наступление 1900 года воспримут как наступление 1800-го?!
— Понимаете, преподобный Бенедикт, главная беда заключается в том, что, как только наступит Новый год, все крупные аналитические машины станут считать, что с 31 декабря 1899 года прошло уже сто лет. — Джон Тьюринг пристроился с чашкой чая на подоконнике приемного зала, из которого вынесли всю мебель и кадки с растениями.
По расстеленным на паркете на манер пазла чертежам ползали Клемент и Бэббидж, замеряя что-то линейками и транспортиром. Им было не до разговоров — на протяжении четырех часов они выяснили, сколько дополнительных узлов передач надо ввести в эксплуатацию, чтобы начать отсчет дат по новой системе.
— Иначе говоря, у нас есть некто, кто на днях взял кредит в банке до 1902 года, — продолжил Тьюринг.