— И фраа Джад, увидев твоё дерево, обрезанное до столба, немедленно понял, что ты занимаешься Эвенедриковой датономией.
— И предположил, что я делаю это в надежде на снизарение о том, как устроен разум Геометров.
— А Экба? Про неё он как догадался?
— Этот матик основали люди, жившие в кельях, в которых фраа Джад провёл всю жизнь. Он догадался или предположил, что если я приду сюда, меня впустят, накормят, дадут мне крышу над головой и вообще обеспечат мне лучшее существование, чем на Блаевом холме.
— Хорошо, — сказал я, радуясь, что сбросил с души камень, давивший на неё с самого Пробла. — Значит, нет никакого заговора. Преемство не общается посредством шифрованных посланий.
— Мы постоянно общаемся, — сказал Ороло. — Способом, который я описал.
— Метеорологи, глядящие на одно облако.
— Пока неплохо, — сказал Ороло. — Но я вижу, тебя распирает от желания изложить ту жутко важную миссию, с которой ты сюда пришёл. Так что фраа Джад тебе поручил?
— Он сказал: «Иди на север, пока не поймёшь». И, кажется, эта часть миссии выполнена.
— Вот как? Я рад, что ты понял. А вот у меня, боюсь, осталась ещё куча неразрещённых вопросов.
— Ты знаешь, о чём я говорю! — возмутился я. — Он подразумевал, что я должен потом идти в Тредегар. Он пообещал там насчёт меня уладить. Думаю, он хотел, чтобы я привёл тебя на конвокс.
— На случай, если я додумался до чего-нибудь полезного касательно Геометров, — предположил Ороло.
— Да, для того-то и конвокс, — напомнил я. — Чтобы мы могли принести пользу.
Ороло пожал плечами.
— Боюсь, у меня недостаточно данных касательно Геометров.
— В Тредегаре будут все полученные на сегодня данные.
— В Тредегаре будут все полученные на сегодня данные.
— Вероятнее всего, данные-то собирают как раз не те.
— Так идём туда, скажи, что надо собирать! Фраа Джаду нужна твоя помощь.
— Для таких, как я и фраа Джад, попытки сдвинуть чудовищную секулярно-матическую махину под названием «конвокс» сильно отдают политикой, в которой я исключительно не силён.
— Так давай я попытаюсь! Расскажи, чем ты занимался, а я пойду на конвокс и поищу способ, как это использовать.
Взгляд, которым наградил меня Ороло, наиболее мягко описывается сочетанием: «любящий, но встревоженный». Ороло ждал, когда я сам осознаю глупость своих слов.
— Ладно. Не я один. С помощью других. — Мне вспомнился разговор с Тулией накануне элигера.
— Я не могу тебе советовать, что делать на конвоксе, — сказал он наконец. — Однако я охотно расскажу, чем занимаюсь.
— Ладно.
— Тебе это на конвоксе не поможет — даже скорее будет во вред. Потому что покажется бредом сумасшедшего.
— Отлично. Я привык, что меня считают сумасшедшим за веру в ГТМ!
Ороло поднял бровь.
— Знаешь, наверное, то, о чём я собираюсь говорить — меньшее сумасшествие. Но ГТМ, — он кивнул в направлении раскопа, — привычная и любимая форма сумасшествия.
Он помолчал, потом вновь взглянул на меня.
— С кем ты говоришь?
Я так растерялся, что мгновение соображал, правильно ли расслышал вопрос.
— С Ороло.
— Что такое Ороло? Если бы Геометр высадился здесь и вступил с тобой в разговор, как бы ты описал ему Ороло?
— Как человека: очень сложную, двуногую, тёплую одушевлённую сущность, стоящую прямо здесь.
— В зависимости от своего восприятия Геометр может ответить, например: «Я не вижу ничего, кроме вакуума с редкой дымкой вероятностных волн».
— Ну, «вакуум с редкой дымкой вероятностных волн» — точное описание почти всего во вселенной, — заметил я. — Так что если Геометр не способен распознавать объекты как-нибудь получше, то вряд ли его можно считать разумным существом. В конце концов, раз он со мной разговаривает, значит, он в силах воспринять меня как…
— Не торопись, — сказал Ороло. — Допустим, ты говоришь с Геометром, нажимая кнопки на жужуле или ещё как-нибудь. Он знает тебя только как цепочку цифр. И тебе надо при помощи цифр описать Ороло — или себя — так, чтобы он понял.
— Ладно, я договорюсь с Геометром о способе описывать пространство. Потом скажу: «Рассмотри объём пространства примерно шесть футов высотой, два шириной и два в глубину в пяти футах перед моим местоположением. Внутри этого объёма вероятностные волны, которые мы называем материей, гуще, чем за его пределами». И так далее.
— Гуще, потому что в этом объёме много мяса, — сказал Ороло, похлопывая себя по животу, — а снаружи только воздух.
— Да. Всякое разумное существо должно различать границу мяса и воздуха. То, что внутри неё — Ороло.
— Забавно, что ты так много знаешь о способностях разумных существ, — заметил Ороло. — Ну ладно… а как насчёт этого? — Он приподнял край стлы.
— Точно так же, как я могу описать границу мясо-воздух, я могу описать разницу между стлой, мясом и воздухом, а потом объяснить Геометру, что Ороло замотан в стлу.
— Здесь ты делаешь допущения! — укорил меня Ороло.
— Какие?
— Предположим, Геометр, с которым ты говоришь, воспитан в том, что у его цивилизации соответствует булкианству. Он скажет: «Погоди, ты не можешь на самом деле знать, ты не вправе делать такие допущения о вещах в себе — только о своём восприятии».
— Верно.
— Так что ты должен переформулировать своё высказывание в терминах данных, которые у тебя и впрямь есть.