— На сегодняшнем лабораториуме, — объяснил Джезри, — мы проверяли расчёты, сделанные накануне ита. Все телескопы мира — включая, как ты видишь, МиМ — сегодня ночью повернутся к кораблю Геометров.
— На всю ночь?
— Нет, примерно на полчаса. Кое-что произойдёт, — объявил Джезри обычным уверенным баритоном.
Эмман как-то заметно подобрался.
— И позволит нам увидеть что-нибудь поинтереснее буферной плиты на их заднице, — продолжал Джезри, — которая мне уже глаза намозолила.
— Откуда ты знаешь? — спросил я, хотя меня несколько смущала заметная нервозность Эммана.
— Не знаю, — сказал Джезри. — Просто вычислил.
Эмман показал глазами на дверь, и мы вслед за ним вышли в клуатр.
— Я вам расскажу, — произнёс он после того, как мы достаточно отошли от остальных членов лукуба. — Всё равно через полчаса все узнают. Идея созрела на одном очень влиятельном мессале после Посещения Орифены.
— Ты там был? — спросил я.
— Нет, но из-за этого меня и вызвали, — сказал Эмман. У нас есть старая разведывательная «птичка» на синхронной орбите, с топливом на борту, так что она может двигаться, если получит такой приказ. Вряд ли Геометры о ней знают. Мы ничего с неё не передавали, так что им не пришло в голову заглушить её частоты. Вчера утром мы узконаправленным лучом послали ей несколько команд. Она включила двигатели и переместилась на другую орбиту, которая пересечётся с орбитой эдра через полчаса.
Он ботинком нарисовал на дорожке корабль Геометров: грубый многоугольник — корпус, отпечаток каблука — буферная плита.
— Вот эта сторона всегда повёрнута к Арбу, — посетовал Эмман, тыча носком ботинка в плиту, — так что мы не видим остального корабля, — он ногой описал полукруг над передней половиной «икосаэдра», — где у них всё самое интересное. Очевидно, сознательно — она для нас всё равно что тёмная сторона луны, и мы знаем о ней только по фототипии светителя Ороло. — Эмман обошёл свою схему и прочертил длинную дугу, нацеленную на нос корабля. — Наша «птичка» приближается отсюда. Она адски радиоактивна.
— «Птичка»?
— Да, она получает энергию от радиоизотопных термоэлектрических генераторов. Геометры заметят, что она движется к ним, и вынуждены будут совершить манёвр…
— Поместить между «птичкой» и неизвестным объектом щит — буферную плиту, — сказал Джезри.
— То есть повернуть весь корабль, — перевёл я, — так что наши наземные телескопы смогут увидеть «всё самое интересное».
— И телескопы будут готовы.
— Неужели возможно развернуть нечто настолько огромное за разумное время? — спросил я. — Просто интересно, насколько мощными должны быть двигатели…
Эмман пожал плечами.
— Хороший вопрос. Мы многое узнаем, наблюдая за манёвром. Завтра у нас будет куча картинок.
— Если нас в отместку не разбомбят, — брякнул Джезри, пока я гадал, как бы поделикатней это выразить.
— Такая возможность обсуждалась, — признал Эмман.
— Неудивительно! — сказал я.
— Бонзы сегодня спят в пещерах и бункерах.
— Это успокаивает, — сказал Джезри.
Эмман не уловил сарказма.
— А матический мир умеет справляться с последствиями ядерных взрывов.
Мы с Джезри разом повернулись к скале, гадая, как далеко и насколько быстро успеем забраться в туннели.
— Однако вероятность оценивается как крайне низкая, — продолжал Эмман. — Случившееся на Экбе было серьёзной провокацией, если не прямыми военными действиями. Мы должны дать серьёзный ответ — показать Геометрам, что не будем сидеть сложа руки, пока нас гвоздят.
— А «птичка» и впрямь нанесёт удар по икосаэдру? — спросил я.
— Нет, если они сдуру сами на неё не налетят. Но она пройдёт довольно близко, так что они из осторожности должны будут совершить манёвр.
— Н-да! — сказал Джезри после того, как мы несколько минут переваривали услышанное. — Вот и делай теперь что-нибудь на лукубе.
— Ага, — сказал я. — Знаешь, а я всё-таки выпью вина.
Мы взяли бутылку и пошли на луг между клуатрами эдхарианцев и Одиннадцатых булкианцев. Мы знали, где искать в небе корабль Геометров, поэтому легли на траву и стали ждать конца света.
Я отчаянно тосковал по Але. Последнее время я меньше про неё думал, но с нею рядом мне хотелось быть, когда начнут падать бомбы.
В назначенное время посреди созвездия, в котором, как мы знали, находится эдр, зажглась короткая вспышка. Как будто искорка проскочила между их кораблём и нашей «птичкой».
— Чем-то они в неё шарахнули, — сказал Эмман.
— Направленное излучение, — объявил Джезри таким тоном, будто и впрямь что-то в этом смыслил.
— Рентгеновский лазер, если быть совсем точным, — произнёс голос.
Мы сели. К нам приближалась коренастая фигура в архаичной стле.
— Привет, Репей! — крикнул я.
— Хочешь прогуляться в ожидании массированного ответного удара?
— Конечно, — сказал я.
— А я спать пойду, — объявил Джезри.
— А я спать пойду, — объявил Джезри. (Мне подумалось, что он врёт.) — Сегодня никаких лукубов.
Он определённо врал.
— Тогда и я пойду, — сказал Эмман Белдо, который умел понять, когда от него хотят отвязаться. — Завтра много работы.
— Если мы завтра ещё будем, — сказал Джезри.
— Мне правда надо связаться с Алой, — сказал я после того, как мы полчаса шли в полном молчании. — Я искал её сегодня на периклинии, но…