— Пока он протирает объективы, очки висят у него на шее, — сказал я. — Потом он надевает их и перекусывает, как обычно. Но во всё время еды он смотрит прямо на солнце. Самманн наблюдает за солнцем .
— А до семьдесят девятого дня он этого не делал?
— Нет. Никогда.
— Так ты думаешь, он что-то узнал?.
.
— Возможно, из табулы Ороло? — сказал я. — Или от Спеликона? Или от других ита по авосети? Птичка напела?
— Зачем смотреть на солнце? Это абсолютно в стороне от того, чем ты занимался.
— Абсолютно. Но это что-то. Большой толстый намёк. Подарок Самманна.
— И что, ты тоже начал смотреть на солнце?
— У меня нет защитных очков, — напомнил я. — Но у меня есть двадцать с лишним ясных дней, записанных на табулу. Так что с завтрашнего дня я могу хотя бы посмотреть, что солнце делало три и четыре месяца назад.
***************
Большая тройка , конценты св. Мункостера, св. Тредегара и св. Барито, расположенные близко один от другого и обладающие рядом сходным черт: все три основаны в нулевом году, относительно многолюдны и славятся прошлыми достижениями.
«Словарь», 4-е издание, 3000 год от РК.
На следующее утро, после теорической лекции, мы с Джезри и Тулией разговаривали на лугу. Был первый по-настоящему погожий весенний день, все вышли прогуляться, и мы считали, что не привлекаем к себе внимания.
— Кажется, я нашла ВФСА, — объявила Тулия.
— ГВФСА, — поправил Джезри.
— Нет, — сказал я. — Если Тулия его нашла, он уже не гипотетический.
— Поправка принята, — сказал Джезри. — Кто этот влиятельный фид?
— Игнета Фораль, — ответила Тулия.
— Фамилия смутно знакомая, — заметил Джезри.
— Форали разбогатели несколько столетий назад, то есть, по мирским меркам, это древнее и солидное семейство. Они тесно связаны с матическим миром — особенно с Барито.
Концент светительницы Барито стоит в устье большой реки. Когда она не пересыхает и не меняет русло, а уровень моря ведёт себя прилично и оно не забито паковым льдом, здешние формы рельефа образуют большую удобную гавань. Примерно треть времени, прошедшего от Реконструкции, вокруг стен Барито существовал большой город, не всегда один и тот же, конечно. Концент процветал в том числе за счёт поддержки таких людей, как Форали. Многие будущие политики, юристы и бизнесмены учились в унарском матике Барито у тамошних проциан.
— Что нам позволено о ней знать? — спросил Джезри.
Он очень точно сформулировал вопрос. Раз в год, на свой аперт, унарии получают сводку мирских новостей за прошедший год. Перед каждым деценальным апертом они просматривают предыдущие ежегодные сводки и составляют десятилетнюю, которая и поступает в нашу библиотеку. Критерий отбора один: событие должно по-прежнему представлять интерес. Это исключало почти все новости, заполнявшие мирские ежедневные газеты и передачи. Джезри спрашивал Тулию, совершила ли Игнета Фораль что-нибудь достойное итоговой сводки.
— Она занимала важный пост в правительстве — входила в число самых высокопоставленных людей — и выступала против небесного эмиссара. Он её убрал.
— Казнил?
— Нет.
— Бросил в темницу?
— Нет. Просто уволил. Думаю, теперь она на какой-то другой работе и по-прежнему обладает достаточным влиянием, чтобы призвать столетника.
— Так она была фидом сууры Акулой?
— Игнета Фораль провела шесть лет в унарском матике Барито и написала работу по сравнению трудов Пафлагона с трудами некоторых… э…
— Людей вроде Пафлагона, — нетерпеливо закончил Джезри.
— Да, прошедших столетий.
— Ты её прочла?
— У нас нет экземпляра. Может быть, через десять лет. Я сходила в нижний лабиринт и просунула через решётку запрос.
Кому-то в Барито — скорее всего фиду-унарию — придётся переписать работу Фораль от руки и прислать нам. Когда книга очень популярна, фиды делают это по собственному почину, и книги расходятся по другим матикам.
— Богатая семья могла бы и машинным способом напечатать, — заметил Джезри.
— Слишком вульгарно, — сказала Тулия. — Однако я знаю название. «Множественность миров. Сравнительный анализ халикаарнийских поликосмических воззрений».
— Хм. Чувствуешь себя букашкой под процианской лупой, — заметил я.
— В Барито проциане очень сильны, — напомнила Тулия. — Фораль недалеко бы уехала, если бы назвала работу «Почему халикаарнийцы настолько умнее нас».
Я с опозданием вспомнил, что Тулия теперь принадлежит к процианскому ордену.
— Итак, она изучала поликосмизм, — сказал Джезри, пока мы не переругались. — Какое событие доступно наблюдениям со звездокруга и одновременно делает актуальным поликосмический взгляд? — Он никогда не задавал такого рода вопросов, если не знал ответа заранее. — Держу пари, что-то не так с солнцем.
Я было фыркнул, но сдержался, вспомнив, что Самманн и впрямь смотрел на солнце.
— Что-то видимое невооружённым глазом?
— Солнечные пятна. Вспышки на солнце. Они могут влиять на нашу погоду и всё такое. А с эпохи Праксиса атмосфера нас от них не защищает.
— Если так, то почему Ороло смотрел на полюс?
— Полярное сияние, — безапелляционно заявил Джезри. — Оно отзывается на солнечные вспышки.
— За всё это время у нас не было ни одного приличного северного сияния, — заметила Тулия, улыбаясь, как довольная кошка.