Час назад Тулия посоветовала мне не играть в политику, а говорить правду. Однако какая-то комбинация упрямства и расчёта подсказывала мне не уступать фраа Лодогиру.
Я снова вспомнил сцену в Махще. Долисты, не раздумывая, сочли её коллизией. Я не получил их подготовки, но чувствовал: то, что сейчас происходит, — коллизия.
— Решение было моё собственное. Я целиком принимаю на себя ответственность за сделанный выбор. Я понимал, что меня могут подвергнуть анафему, и, понимая это, отправился в Орифену. Я знал, что там смогу жить матической жизнью, даже если меня отбросят. То, что я в Тредегаре и прошёл инбрас — для меня неожиданность и огромная честь.
Конвокс стал не только невидимым, но и неслышимым. Остались только я и фраа Лодогир, висящие в воздухе на куске плоскости.
Фраа Лодогир бросил попытки подкопаться под Джада и перешёл к следующей задаче:
— Я решительно не понимаю ход твоей мысли! Ты говоришь, что хочешь жить матической жизнью? Но ты ведь и так ею жил! — Он повернулся к сидящим в нефе: — Может быть, он просто искал место потеплее!
Послышался смех, но я различил и глухой ропот в невидимом за прожекторами нефе.
— Фраа Лодогир тратит время конвокса! — выкрикнул мужской голос. — Тема пленария — Посещение Орифены!
— Мой сокурсант попросил обращаться к нему «фраа», полагая, что имеет на это право, — отвечал Лодогир. — И поскольку он явно принимает этот вопрос близко к сердцу, я всего лишь пытался разобраться с фактами.
— Что ж, буду рад вам помочь, — сказал я. — Что вы хотите знать о Посещении?
— Поскольку мы все видели спиль, снятый твоим приятелем-ита, думаю, продуктивнее всего будет, если ты расскажешь о том, чего в спиле нет. Что происходило в те редкие минуты, когда ты находил в себе силы оторваться от столь любезного тебе ита?
Он поминутно давал мне столько поводов для возражений, что я вынужден был выбирать, какие заслуживают ответа. Я решил, что пока оставлю без внимания выпады насчёт ита, но по крайней мере назову конкретного ита по имени.
— Самманн прибыл на место и начал снимать через несколько минут после посадки аппарата, — начал я.
— Какое-то время я видел то же, что и он.
— Не спеши, ты начал с середины! — по-отечески мягко пожурил меня фраа Лодогир.
— Хорошо, — сказал я. — С насколько более ранних событий мне начать?
— Как бы меня ни занимали обряды и церемонии Орифенской секты, — произнёс фраа Лодогир, — мы должны ограничиться собственно Посещением. Начни, пожалуйста, с того момента, когда твоё сознание отметило, что происходит нечто экстраординарное.
— Это было похоже на метеорит, явление редкое, но не экстраординарное, — сказал я. — Поскольку он не сгорел сразу, я решил, что метеорит очень большой. Было трудно определить его траекторию, пока я не понял, что он летит прямо на нас. Не могу сказать, когда я пришёл к выводу, что это не природный объект. Мы побежали с горы. Пока мы бежали, над аппаратом раскрылся парашют.
— Говоря «мы», какого размера группу ты имеешь в виду?
Не дожидаясь, когда фраа Лодогир вытянет из меня остальное, я ответил:
— Нас было двое. Я и Ороло.
— Светитель Ороло! Да, мы о нём наслышаны, — сказал фраа Лодогир. — Он постоянно мелькает в спиле, но до сей минуты мы не знали, как он оказался на месте действия. Он ведь первый добежал до дна ямы?
— Если под «ямой» вы подразумеваете раскопки Орифенского храма, то да, — ответил я.
— Но это же у подножия вулкана! — воскликнул фраа Лодогир с лёгким укором, словно дивясь, что я не знаю таких элементарных вещей.
— Мне это известно, — сказал я.
— Но теперь мы слышим, что ты и Ороло бежали с вершины вулкана, пока аппарат на парашюте спускался в яму.
— Да.
— А что все прочие? Так погрузились в размышления о Гилеином теорическом мире, что не заметили, как им на голову спустилась инопланетная капсула?
— Они оставались на краю раскопа. Ороло спустился на дно один.
— Один?
— Я бежал следом.
— Что, ради всего святого, вы с Ороло делали на вершине вулкана после наступления темноты? — Фраа Лодогир ухитрился задать вопрос таким тоном, что в нефе послышались редкие смешки.
— Мы были не на вершине — вполне очевидно, если вспомнить на минутку, что такое вулкан.
Раздался совсем другой смех. Даже фраа Лодогир слегка улыбнулся.
— Однако вы были высоко на склоне.
— Примерно в двух тысячах футов.
— Выше уровня облаков? — спросил он так, будто это чрезвычайно важно.
— Облаков не было!
— Повторю свой вопрос: зачем? Что вы делали?
И тут я замялся. Казалось бы, чего лучше: меня слушает весь конвокс, я могу донести мысли Ороло до огромного числа людей. Однако я слышал лишь часть его доводов и те не вполне понял. Тем не менее я знал, что они могут навести на разговор об инкантерах.
— Мы с Ороло пошли на гору поговорить, — сказал я, — и так увлеклись диалогом, что не заметили, как стемнело.
— То, что ты употребил слово «диалог», наводит на мысль, что обсуждалось нечто более важное, чем прелести твоей новой орифенской подружки.
Проклятие, вот ведь мастер! Откуда он знает, чем меня легче всего смутить?
Высоко на скале зазвонили колокола, вероятно, созывая инаков на провенер. Интересно, как здесь заводят часы?