— Эта штука вырезает форму из металлического бруска, — сказал Джезри. — Не лезвием, а электрическим разрядом, который плавит материал…
— Не просто плавит. Ты же видел, какой был свет? Он превращает металл в…
— Плазму, — хором сказали мы, и Джезри продолжил: — Он просто удаляет всё лишнее.
Сразу возник вопрос: а что не лишнее? Ответ стоял перед нами на вращающемся столике: скульптура из серебристого металла, изгибающаяся плавно, как рог, с раздувами, внутри которых проходили идеальные цилиндрические отверстия. Корд вытащила гаечный ключ из того, что было на неё надето, — это трудно было назвать одеждой, скорее сбруей, поскольку служило оно главным образом для крепления различных инструментов к её телу, — открутила три держателя, убрала гаечный ключ в его особый кармашек, расправила плечи, напрягла колени, вытянула спину, двумя руками взялась за выступы готовой детали и оторвала её от стола. Она спустила деталь с машины, словно спасённую с дерева кошку, и поставила на стальную тачку — по виду древнее гор. Ита провёл по детали руками. Его высокая шапка наклонилась вправо, потом влево — очевидно, ита проверял какие-то элементы детали. Потом он кивнул, обменялся несколькими словами с Корд и покатил тележку во мглу и тишь.
— Это деталь часов! — воскликнул Джезри. — Что-то сломалось или износилось в подвале!
Я тоже видел, что по стилю эта штука напоминает некоторые детали наших часов, но шикнул на Джезри, потому что сейчас меня больше интересовала Корд. Она шла к нам, аккуратно ставя ноги между обрезками металла и на ходу вытирая руки тряпкой. Волосы у неё были коротко острижены. Сначала мне показалось, что она высокая, может быть, потому, что такой я её помнил. На самом деле она была не выше меня. Из-за множества карманов с инструментами она выглядела пухлой, но шея и руки были крепкие, жилистые. В двух шагах от нас Корд остановилась, лязгнув снаряжением. Стояла она как-то особенно решительно и прочно. Впечатление было такое, будто она и спать может стоя, как лошадь.
— Кажется, я знаю, кто ты, — сказала Корд. — Но как тебя зовут?
— Теперь Эразмас.
— Но как тебя зовут?
— Теперь Эразмас.
— В честь какого-нибудь древнего светителя?
— Ага.
— А я так и не починила тот кузовиль.
— Знаю. Я только что его видел.
— Я притащила некоторые его детали сюда, чтобы починить, да так тут и осталась.
Корд взглянула на свою правую ладонь, словно говоря: «Если хочешь, можем пожать друг другу руки, только моя — грязная».
Мы обменялись рукопожатиями.
Снаружи зазвонили колокола.
— Спасибо, что разрешила нам посмотреть на свою машину, — сказал я. — Хочешь увидеть нашу? Скоро провенер. Мы с Джезри должны идти заводить часы.
— Я как-то раз была на провенере.
— Сегодня его можно посмотреть оттуда же, откуда смотрим мы. Доброго аперта.
— Доброго аперта, — ответила Корд. — Ладно, чего уж там, пойду гляну.
Нам пришлось бежать через луг. Под сбруей, которую Корд сняла в машинном цехе, у неё оказалась другая, поменьше, вроде жилета — как я понял, для вещей, которые должны быть у неё под рукой постоянно. Когда мы побежали, инструмент в карманах залязгал и зазвенел, так что Корд должна была остановиться и подтянуть несколько ремешков, после чего уже легко бежала наравне с нами. Наш луг заполонили миряне, выбравшиеся сюда на пикник. Некоторые даже жарили мясо. Они смотрели, как мы бежим, словно это такой специальный аттракцион для их развлечения. Детей выталкивали вперёд, чтобы им было лучше видно.
Взрослые направляли на нас спилекапторы и смеялись над нашей озабоченностью.
Мы вбежали в дверь, ведущую с луга, взлетели по лестнице в помещение, где у стен были свалены старые скамьи и аналои, и едва не споткнулись о Лио с Арсибальтом. Лио сидел на полу, подобрав под себя ноги, Арсибальт — на низкой скамье. Он раздвинул ноги и нагнулся вперёд, чтобы кровь из носа капала не на одежду, а на пол.
У Лио губа вспухла и кровоточила. Кожа у него под глазом была цвета охры — первая стадия синяка. Он смотрел в тёмный угол помещения. Арсибальт испустил прерывистый вздох, словно перед этим рыдал, а теперь наконец-то с собой справился.
— Подрались? — спросил я.
Лио кивнул.
— Между собой или…
Лио мотнул головой.
— На нас напали! — громко объявил Арсибальт, обращаясь к лужице крови на полу.
— В интра или в экстра? — спросил Джезри.
— В экстрамуросе. Мы направлялись в базилику моего батюшки. Я хотел всего лишь узнать, станет ли он со мной разговаривать. Мимо проехала машина: раз, другой, третий. Она кружила, как снижающийся коршун. Из неё вылезли четверо. У одного была подвязана рука: он смотрел и подбадривал остальных.
Мы Джезри разом посмотрели на Лио.
— Без толку! Без толку! — сказал тот.
— Что без толку? — спросила Корд. Звук её голоса заставил Арсибальта поднять глаза.
Лио было плевать, что у нас гостья, но на её вопрос он ответил:
— Моё искводо. Всё искусство долины, которое я изучал.
— Не может быть, чтобы настолько! — возмутился Джезри, хотя вот уж кто упорнее всех год за годом убеждал Лио, что от его искводо нет никакого проку.
Вместо ответа Лио вскочил, в два прыжка оказался перед Джезри и нахлобучил ему капюшон на лицо. Джезри не просто ослеп: теперь стла не давала ему поднять руки и откинуть капюшон. Лио ткнул Джезри в грудь — легонько, но тот качнулся так, что мне пришлось его подхватить.