— Хорошо. Как я поняла из того, что мы слышали несколько минут назад, ни одна из четырёх рас не изобрела новоматерию.
— Либо не хочет, чтобы мы об этом узнали, — вставил фраа Лодогир.
— Да, конечно.
— Да, конечно… но в любом случае каждая раса происходит из космоса, повествования или мирового пути, в котором природные константы немного отличаются от наших.
Никто не возразил.
Игнета Фораль сказала:
— Мне представляется, что это почти невероятное и очень важное открытие, и я не понимаю, почему мы не услышали о нём больше!
— Окончательные результаты были получены только на сегодняшнем лабораториуме, — сказал Ж’вэрн.
— И, надо полагать, сразу после этого создали наш мессал, собственно говоря, во время инбраса, — заметил Лодогир.
— Кое-какие намёки прозвучали ещё день или два назад на лукубе, — сказал Пафлагон.
— Тогда и нас следовало поставить в известность день или два назад, — возмутилась Игнета Фораль.
— Специфика лукубов такова, что об их работе рассказывают не так охотно, как о результатах лабораториума, — заметила суура Асквина, ловко исполняя свою роль сглаживательницы конфликтов и всеобщей примирительницы. Джад посмотрел на неё как на «лежачего полицейского» перед своим мобом.
— Но есть и другая причина, по которой госпожа секретарь могла бы нас извинить, — сказала суура Мойра. — До сегодняшнего утра преобладала гипотеза, что двигатели, используемые Геометрами для межзвёздных перелётов, каким-то образом трансформировали их материю.
— Трансформировали материю?
— Да. Локально изменили константы и законы природы.
— Такое возможно?
— Теоретическая возможность такого двигателя была доказана две тысячи лет назад, здесь, в Тредегаре, — ответила Мойра. — Я рассказала об этом на прошлой неделе. В течение нескольких дней гипотеза пользовалась большой популярностью. Так что, как видите, это моя вина.
— Гипотеза не приобрела бы популярность, — объявил фраа Джад, — если бы многие не боялись разговора о других повествованиях. Эти люди хотят объяснений, которые не заставят их мыслить по-новому, и забывают о граблях.
— Весьма красноречиво, фраа Джад, — сказал мой препт. — Замечательный пример незримых течений, часто управляющих тем, что выдаётся за рациональную теорическую беседу.
Фраа Джад наградил Лодогира взглядом, смысл которого трудно было истолковать, но определённо не ласковым.
Меня выдернули. Я уже научился узнавать, когда это делает Эмман. И впрямь, он ждал у входа в кухню.
— Первое, что скажет мне госпожа секретарь в мобе по пути домой, это чтобы я нашёл правильный лукуб.
— Тогда тебе надо было выдернуть кого-нибудь другого. Я только сегодня утром вышел из карантина.
— Вот потому-то ты и годишься лучше всех: перед тобой открыт выбор.
Насколько я успел понять, утро (до провенера) занимал лабораториум. Мне предстояло отправиться в конкретное место и выполнять предписанную работу вместе с теми, кого тоже туда назначили. Часть дня от провенера до мессала называлась «периклиний». В это время люди общались кто с кем хочет и делились информацией (например, результатами лабораториума), которая затем распространялась дальше на мессалах. За мессалом следовал лукуб — ночные посиделки. Всё подсказывало, что сегодня лукубы будут особенно активны, поскольку большую часть дня отняли инбрас и пленарий. Вообще, как я понял, на лукубах происходило самое интересное. Все хотели действовать, но многие чувствовали, что структура лабораториума, мессала и тому подобного только мешает. Лукуб был способом проявить инициативу. Ты мог всё утро работать в лабораториуме с полными идиотами, иерархи могли назначить тебя в мессал, от которого клонит в сон, но во время лукуба ты делал, что пожелаешь.
— Буду рад, если ты пойдёшь со мной на лукуб, — сказал я (совершенно искренне). — Но учти, я не могу гарантировать…
Меня заглушило возмущённое шиканье Карваллы и Арсибальта.
Барб повернулся к нам и объяснил:
— Они просят вас помолчать, потому что хотят слышать, что говорят в…
Я шикнул на Барба. Арсибальт шикнул на меня. Карвалла шикнула на Арсибальта.
Разговор перешёл к самой сути сегодняшней дискуссии: как идея мировых путей и конфигурационного пространства связана с существованием четырёх типов материи на «Пангее», «Диаспе», «Антаркте», «Кваторе» и Арбе.
— Примерно во времена Реконструкции существовал устойчивый мем, — говорила Мойра, — что природные физические константы случайны, а не единственно возможны. То есть что они могли бы быть немного другими, окажись ранняя история вселенной чуть иной. Собственно, благодаря этой идее мы и получили новоматерию.
— Итак, если я вас правильно поняла, — сказала Игнета Фораль, — правильность утверждения, что константы случайны, доказана нашей способностью получать новоматерию.
— Такова обычная интерпретация, — сказала Мойра.
— Говоря «ранняя история вселенной», — вставил Лодогир, — насколько раннюю…
— Мы говорим о бесконечно малом промежутке времени сразу после Большого взрыва, — сказала Мойра, — когда из моря энергии образовались первые элементарные частицы.
— То есть гипотеза утверждает, что они получились такими , а могли бы получиться иными , породив космос с другими константами и другой материей, — уточнил Лодогир.