В нескольких шагах от меня происходили разговоры, в которых мне до смерти хотелось принять участие. Как только мне склеили голову, я смог её повернуть и увидел, что Самманн беседует с пожилым фраа из Звонкой долины, а одна из суур утешает Корд, начинавшую плакать при каждом взгляде на меня. Через какое-то время, когда постановили, что я буду жить и, значит, со мной есть смысл разговаривать, ко мне подошёл пе-эр долистов — фраа Оза. Латальщики ран, за исключением швеи, которая трудилась над длинным порезом на голени, забрали свои причиндалы и отошли в сторону. Юл сгрёб Корд в охапку и практически отнёс к реке, чтоб она выплакалась.
— Позавчера нас призвали, — сказал фраа Оза. Это его я увидел первым: он закрыл меня сферой и стоял на ней на одной ноге. Ему было, наверное, за пятьдесят. — Нам велели ехать в Тредегар. Мы сверились с глобусом и решили, что самый короткий путь — через Махщ.
От Звонкой долины до Махща миль сто, и кратчайший путь оттуда до Тредегара действительно лежит через океан, так что всё звучало вполне логично.
— Местные жители доставили нас в Махщ. Мы увидели то же, что и ты. Те из нас, кто говорит на флукском, пошли узнавать, как погрузиться на корабль. И тут к нам обратился твой магистр.
— Мой магистр?! — воскликнул я и только потом увидел на лице Озы чуть заметное ироническое выражение. Он наполовину шутил.
Но только наполовину.
— Сарк. Мы его хорошо знаем. Он приходит к нам в аперты излагать свои взгляды. — Оза пожал плечами и качнул в воздухе ладонями — жест, видимо, означал, что они стараются взвешивать учение Сарка непредвзято. — Так или иначе, он узнал нас на улице и сообщил, что за одиноким инаком гонится толпа. Мы сочли, что это коллизия.
Я не сразу понял, что он говорит, даже подумал, может, Оза перешёл на флукский. Потом вспомнил те начатки искводо, которые Лио годами пытался в меня вбить.
Во времена Реконструкции, буквально в нулевом году, когда на участках будущих матиков проводили геодезическую съёмку, чтобы заложить соборы и часы, группа новоиспечённых инаков подверглась нападению со стороны местных жителей.
Во времена Реконструкции, буквально в нулевом году, когда на участках будущих матиков проводили геодезическую съёмку, чтобы заложить соборы и часы, группа новоиспечённых инаков подверглась нападению со стороны местных жителей. Дело происходило в пустынной местности. Участок, выделенный для концента, занимали плантации дурнопли; отряд наткнулся на сарай, где из неё варили более сильный, запрещённый наркотик. Все инаки были безоружны. Они прибыли с разных концов света и не успели толком познакомиться. Некоторые даже не говорили на орте. Но так вышло, что многие из них принадлежали к древней школе боевых искусств, которая тогда не имела отношения к матическому миру, хоть и развивалась в монастырях. Так или иначе, никто из них не применял свои навыки за пределами спортзала. Теперь им пришлось действовать. Кто-то погиб. Кто-то дрался умело. Кто-то от растерянности проявил себя не лучше необученных новичков. Такие ситуации стали называться коллизиями. Несколько выживших инаков основали концент в Звонкой долине. По словам Лио, они уделяли размышлениям о коллизиях почти столько же времени, сколько тренировкам: основная мысль состояла в том, что любые навыки бесполезны, если не знаешь, когда их применить. А это много труднее, чем может показаться, потому что иногда всё губит промедление, иногда — спешка.
— Самой заметной чертой противника была его безрассудная агрессия. — Фраа Оза выставил руку и сжал кулак, словно перехватывая нацеленный в себя удар. Жест был очень красноречив, и хорошо, что так, потому что фраа Оза, похоже, не собирался ничего больше говорить про свою стратегию.
— И вы решили, раз уж они так настроены, дать им реальный повод для агрессии, — сказал я в надежде вытянуть из него ещё хоть что-нибудь. — Поэтому вы схватили того человека и начали… э…
Здесь я осёкся, потому что не мог сказать правду. А именно, что они пытали того гытоса. Мне не хотелось критиковать людей, которые полчаса назад спасли меня с риском для своей жизни. Фраа Оза только улыбался и кивал.
— Нервный зажим, — объяснил он. — Впечатление очень сильной боли, но никакого вреда.
Здесь возникала куча интересных вопросов. Есть ли разница между болью и впечатлением боли? Допустимо ли пытать человека, если физически его это не травмирует? Но опять-таки по самым разным причинам я не мог задать свои вопросы сейчас.
— В любом случае тактика сработала, — сказал я. — Толпа обратилась против вас, вы ложным отступлением заманили её в ловушку и там обратили в панику.
Снова улыбки и кивки. Фраа Оза явно не хотел мусолить подробности.
— И много времени вам потребовалось, чтобы составить план? — спросил я.
— Не много.
— Простите?
— Во время коллизии некогда составлять планы. Я сказал, что мы будем действовать как кавалерия лорда Фрода во второй битве на Камышовых равнинах, когда тот заманил в ловушку эскадрон принца Теразина, только вместо Высоких тростников у нас канал, а вместо Кровавой бреши — площадь.
Я кивнул, как будто понимал, о чём речь, хотя представления не имел, о какой это войне, в каком тысячелетии.