Пока мы ели, начались новости. На экране возникла каменная матическая башня, издали, ночью, озарённая красным светом, как вчера матик тысячелетников. Однако здание было мне незнакомо.
— Милленарский шпиль концента светителя Рамбальфа, — объявил фраа Джад. — Я видел его на рисунках.
Концент светителя Рамбальфа находился на другом материке. Мы почти ничего о нём не знали, потому что у нас не было общих орденов. Недавно мне это название попадалось, но я решительно не мог вспомнить, где и в какой связи…
— Один из Трёх нерушимых, — сказал Барб.
— Вы так нас называете? — спросил Джад.
Барб вспомнил правильно. На монументе перед годовыми воротами была табличка с историей Третьего разорения. Там упоминались три тысячелетних матика, выдержавших осаду: Эдхар, Рамбальф и…
— Третий — в конценте светителя Тредегара, — закончил Барб.
— Третий — в конценте светителя Тредегара, — закончил Барб.
Спиль как будто послушался его голоса: на экране появился матик, словно выбитый в отвесном скальном обрыве. И тоже залитый красным светом.
— Странно, — сказал я. — Зачем пришельцам освещать Три нерушимых? Это древняя история.
— Они что-то хотят нам сказать, — ответил фраа Джад.
— Что именно? Что им интересна история Третьего разорения?
— Нет. Вероятный смысл послания в другом: они знают, что в Эдхаре, Рамбальфе и Тредегаре мирская власть захоронила все ядерные отходы.
Я порадовался, что мы говорим на орте.
Мы дошли до заправки на выезде из города и я купил картаблу. Они были разного вида и размера. Я купил довольно большую, с книжку. По углам и с краёв у неё были выпуклые нашлёпки, похожие на шины внедорожников. Это значило, что картабла для любителей путешествовать. Я выбрал её из-за топокарт. Обычные картаблы были украшены по-другому и показывали только дороги и торговые центры.
На улице я её включил. Через несколько секунд она выдала сообщение об ошибке и показала карту всего материка. Наше положение отмечено не было.
— Эй, — сказал я продавцу, входя назад в магазин. — Она сломана.
— Нет.
— Да. Она не показывает наше положение.
— Сегодня они все не показывают. Поверь мне. Твоя картабла исправна. Она ведь карту показала?
— Да, но…
— Он прав, — вмешался покупатель — шофёр-дальнобойщик, только что подъехавший к заправке на своём грузотоне. — Спутники сегодня молчат. Моя картабла их не берёт. Другие тоже. — Он хохотнул. — Ты просто неудачно выбрал день для покупки картаблы!
— Так это началось ночью?
— Ага. Примерно в три. Но ты не волнуйся. Власти без этих штук никуда! Особенно военные. Починят их, оглянуться не успеешь.
— Интересно, не связано ли это с красным светом, которым вчера осветили… осветили часы, — сказал я, просто чтобы проверить, много ли эти люди знают. — Я в спиле видел.
— У них такой праздник, — объяснил продавец. — Или ритуал, или что там у них бывает. Я так слышал.
Для водителя это оказалось новостью, поэтому я спросил продавца, откуда сведения. Он постучал пальцем по жужуле, болтающейся у него на шее.
— Утренняя передача моей скинии.
Напрашивался естественный вопрос: «Небесный эмиссар?», но чрезмерное любопытство могло выдать во мне беглеца из концента. Поэтому я просто кивнул и вышел с заправки. Оттуда я повёл Барба и Джада к машинному цеху.
— Пришельцы глушат навигационные спутники, — объявил я.
— Или вообще их сбили! — воскликнул Барб.
— Тогда купим секстан, — предложил фраа Джад.
— Их не делают четыре тысячи лет, — ответил я.
— Так давайте сделаем.
— Я понятия не имею, где продаются запчасти для секстанов.
Мои слова показались ему забавными.
— Я тоже. Я полагал, что мы сделаем секстан, исходя из общего принципа.
— Да! — фыркнул Барб. — Это всего лишь геометрия, Раз!
— В настоящую эпоху этот материк покрыт густой сетью дорог с твёрдым покрытием, снабженных многочисленными указателями и другими средствами навигации, — объявил я.
— Хм, — сказал фраа Джад.
— С помощью этой штуки, — я помахал картаблой, — мы отыщем дорогу в концент светителя Тредегара, не собирая секстан из общего принципа.
Фраа Джад несколько огорчился. Впрочем, через минуту нам попался канцелярский магазин. Я заскочил туда, купил транспортир и вручил фраа Джаду в качестве первой детали его самодельного секстана. На Джада это произвело сильнейшее впечатление. Я заключил, что он впервые увидел в экстрамуросе что-то для себя понятное.
— Это храм Адрахонеса? — спросил он, глядя на магазин.
— Нет. — Я решительно зашагал прочь. — Это праксис. Им нужна простейшая тригонометрия, чтобы делать пандусы для инвалидных колясок и дверные ограничители.
— И всё равно, — заметил фраа Джад, с сожалением оглядываясь на магазин, — у них должны быть какие-то представления о…
— Фраа Джад, — сказал я, — они ничего не знают о Гилеином теорическом мире.
— Вот как. Совсем ничего?
— Совсем. Всякий, кто видит отблеск Гилеина мира, давит его в себе, сходит с ума или оказывается в конценте светителя Эдхара. — Я обернулся и поглядел на него. — Как ты думаешь, откуда взялись мы с Барбом?
После того как этот вопрос окончательно разрешился, Барб и Джад без принуждения двинулись за мной. Всю дорогу вдоль западной стены концента к машинному цеху они говорили о секстанах.