— Что за идеи?
— Я не хотел бы пока в это углубляться, — сказал Джезри.
— Ну, знаешь!..
Джезри успокаивающе поднял руку.
— Сам прочти! Я сейчас о другом. Я пытаюсь вычислить, кто его выбрал и почему. Космографов много, верно?
— Да.
— И если его призвали из-за космографии, возникает вопрос…
— Почему именно его?
— Да. А вот метатеорическими вопросами, которые он разбирает, почти никто не занимался.
— Я вижу, к чему ты клонишь. Весы говорят, что его призвали из-за них — не из-за космографии.
— Да, — сказал Джезри. — В любом случае, судя по тому, что мы получали в 3680-м и 3690-м, мало кто обращал внимание на метатеорические труды Пафлагона. Однако есть одна суура в Барито, большая поклонница Пафлагона. Её зовут Акулоа. Она написала две книги о его работах.
— Десятилетница или…
— Нет. Унарианка. Тридцать четыре года кряду.
Значит, она преподаёт. Других причин оставаться столько в унарском матике нет.
— Новоэвенедриканка. — Джезри угадал мой следующий вопрос раньше, чем я успел его задать.
— Я почти ничего не знаю про этот орден.
— Ну, помнишь, Ороло нам рассказывал, что светитель Эвенедрик на склоне лет работал в двух направлениях?
— Вообще-то про него упомянул Арсибальт, но…
Джезри пожал плечами, отметая мою поправку как несущественную.
— Новоэвенедриканцы интересуются как раз этими темами.
— Думаешь, суура Акулоа и ткнула пальцем в Пафлагона?
— Ни в коем разе. Она преподаватель философии, однолетка…
— Да, но в одном из концентов Большой тройки!
— Вот и я о том, — проговорил Джезри с лёгким раздражением. — Многие влиятельные миряне перед началом карьеры провели несколько лет в матиках Большой тройки.
— Ты думаешь, что лет десять-пятнадцать назад у этой сууры был фид, который потом заделался бонзой. Акулоа рассказывала ему, как велик и мудр фраа Пафлагон. А затем произошло некое событие.
..
Джезри кивнул и закончил:
— Заставившее экс-фида воскликнуть: «Сию минуту подать сюда фраа Пафлагона!»
— Но что за событие?
Джезри пожал плечами.
— В том-то и вопрос.
— Может быть, мы найдём ответ, если покопаемся в трудах фраа Пафлагона?
— Мысль верная, — отвечал Джезри, — но её трудно осуществить, пока Арсибальт использует их в качестве семафора.
Я целую минуту соображал, прежде чем до меня дошло.
— Стопка книг у него на окне…
Джезри кивнул.
— Арсибальт перетащил во владение Шуфа всё когда-либо написанное фраа Пафлагоном.
Я рассмеялся.
— А как насчёт сууры Акулой?
— Тулия читает её работы, — ответил Джезри. — Пытается выяснить, учился ли у неё кто-нибудь из нынешних бонз.
***************
Звонкая долина. 1. Горная долина, знаменитая множеством ручьёв, чьи музыкальные звуки сравнивают с перезвоном колокольчиков. Также (поэтично) Дол тысячи ручьёв. 2. Матик, основанный здесь в XVII в. от РК, специализирующийся на изучении и развитии боевых искусств и сопутствующих тематик (см. искусство долины ).
Искусство долины (новоорт.), широкий термин, охватывающий искусство боя (как рукопашного, так и с применением оружия), военную историю, стратегию и тактику. В матическом мире все перечисленное тесно ассоциируется с инаками Звонкой долины, изучающими данные вопросы с основания в 17 г. от РК одноименного матика. Прим.: в разговорной речи и на флукском часто используется сокращение «искводо». Следует иметь в виду, что эта форма подчёркивает боевую сторону И.д. в ущерб научной и организационной. В экстрамуросе «искводо» — жанр развлекательной продукции, а также (для тех мирян, которые находят в себе силы не только смотреть на такие вещи, а и заниматься ими) вид спорта.
«Словарь», 4-е издание, 3000 год от РК.
Сидя под землёй, я и не подозревал, что происходит наверху. Теперь, узнав от Джезри, как упорно трудятся мои фраа и сууры, я взялся за табулу с удвоенной силой. На ней были записаны семнадцать ясных ночей. Я уже более или менее навострился, и на то, чтобы получить суммарное изображение за конкретную ночь, у меня уходило примерно полчаса. Еще полчаса требовалось, чтобы транспортиром измерить углы между линиями. Как и предсказывал Джезри, у некоторых птичек углы были чуть больше, что соответствовало более высоким орбитам, но для конкретного спутника угол оставался постоянным на каждом витке, каждую ночь. В принципе для переписи хватило бы и одной ночи, но я сделал измерения по всем семнадцати, просто для порядка и потому что, честно говоря, не знал, куда двигаться дальше. За один раз я мог обработать ночь или две, но возможность попасть в склеп выдавалась не каждый день.
Закончил я через три недели после начала работы. На страничных деревьях проклюнулись почки. Птицы летели на север. Фраа и сууры окучивали клусты, споря, пришло ли время сажать. Варварские орды сорняков готовились к вторжению на Франийскую равнину. Арсибальт одолел две трети Пафлагоновой стопки. До весеннего равноденствия оставалось несколько дней. Аперт начался утром осеннего равноденствия — полгода назад! Я не понимал, куда ушло время.
Туда же, куда уходило в предыдущие тысячелетия. Я провёл его за работой. Не важно, что работа была незаконной и за неё меня могли отбросить. Конценту не было до неё никакого дела. Если бы о ней узнали, мне бы не поздоровилось. И всё же концент для того и существовал, чтобы инаки могли посвятить жизнь подобным проектам. И теперь, когда у меня появилось настоящее дело, я чувствовал себя частью концента в неизведанном прежде смысле. Я был на своём месте.