Младшие иерархи обходили призванных, раздавая вещи. Мне сунули в руки пакет из местного универмага. Там оказались рабочие брюки, рубашка, трусы, носки и, на самом дне, пара кроссовок. Через минуту мне вручили рюкзак с бутылкой воды, туалетными принадлежностями и денежной картой.
Там же лежали наручные часы. Я не сразу понял зачем, потом сообразил: как только мы отойдём на пару миль от концента светителя Эдхара, у нас не будет способов узнавать время.
К нам обратилась суура Трестана.
— Ваша цель — концент светителя Тредегара, — объявила она.
— Это конвокс? — спросил кто-то.
— Теперь да, — ответила Трестана. На минуту все разговоры стихли.
— Как мы туда попадём? — спросила Тулия.
— Как сможете.
— Что?! — послышалось со всех сторон. Часть романтики воко — небольшое утешение для человека, отрываемого от всех, кого он знает, — в том, что тебя на чём-нибудь увозят, как фраа Пафлагона.
Вместо этого нам раздали кроссовки.
— Вы не должны появляться в стле и хорде под открытым небом ни днём, ни ночью, — продолжала Трестана. — Сферы следует сжать до размера кулака либо меньше и не использовать для освещения. Из ворот выходить не всем сразу, а группами из двухтрёх человек. Если хотите, потом можете встретиться. Подальше от концента и желательно под крышей.
— Какое разрешение у их приборов? — спросил Лио.
— Мы не знаем.
— До концента светителя Тредегара две тысячи миль, — сообщил Барб на случай, если кому-нибудь интересно. Это и впрямь было интересно.
— Есть местная организация, связанная со скиниями. Её члены постараются найти машины и водителей, чтобы доставить вас на место.
— Люди небесного эмиссара? — опередил меня Арсибальт.
— В том числе они.
— О нет! — воскликнул кто-то. — Меня одна во время аперта пыталась обратить. Ну и жалкие же у неё были доводы!
— Хо-хо-хо-хо! — раздалось совсем близко от меня.
Я обернулся. У меня за спиной стоял фраа Джад с пакетом и рюкзаком. Он смеялся негромко, и больше никто не обратил на него внимания. От него пахло дымом, и пакета он даже не раскрыл. Заметив, что я обернулся, фраа Джад весело поглядел мне в глаза.
— Сдаётся, власти предержащие обмочили штаны, — сказал он. — Или что там сейчас носят.
Все остальные были так ошарашены, что по большей части молчали. Тут у меня было преимущество — я привык к этому чувству. Как Лио привык, что его бьют по лицу.
Я влез на каменную гостевую скамейку перед планетарием.
— К югу от концента, недалеко от вековых ворот, на западном берегу реки есть большая крыша на сваях, перекинутая через воду. Рядом с ней — цех. Не заметить его нельзя — это самое большое здание в округе. Там можно будет встретиться. Пойдём группами, как сказала суура Трестана. Соберёмся в цехе и составим какой-нибудь план.
— Во сколько встречаемся? — спросил кто-то из столетников.
Я задумался.
— Давайте встретимся, когда у нас… когда у них прозвонят к провенеру.
ЧАСТЬ 6. Странник
Странник. 1. Теор, переживший гибель Орифены и скитавшийся по древнему миру в одиночку или в обществе себе подобных. 2. В современном языке, инак, в силу исключительных причин покинувший матик и путешествующий по секулярному миру, стараясь по возможности соблюдать дух, если не букву канона.
«Словарь», 4-е издание, 3000 год от РК.
Мы по очереди переоделись в уборных. Кроссовки сразу довели меня до исступления. Я их сбросил и сунул под скамью, потом отыскал на полу притвора чистое место, чтобы расстелить и сложить стлу. Для этого пришлось нагибаться и садиться на корточки — непростое дело, когда на тебе штаны. С трудом верилось, что люди носят их постоянно!
Превратив стлу в свёрток размером с книгу, я обвязал её хордой и убрал в пакет вместе со сжатой сферой, а пакет затолкал в рюкзак. На другой стороне притвора Лио пытался в новой одежде проделать искводошные упражнения — выглядело это так, будто у него церебральный паралич. На Тулию ничего не налезло, и сейчас она договаривалась поменяться одеждой с одной из столетниц.
Это конвокс?
Теперь да.
Конвоксов было всего восемь. Первый совпал с Реконструкцией. После этого их проводили в начале каждого тысячелетия, чтобы подготовить издание «Словаря» на следующую тысячу лет и позаботиться о других делах, затрагивающих милленариев. Один конвокс собрали в связи с Большим комом и ещё по одному в конце каждого Разорения.
Барб сделался беспокоен, потом непоседлив, потом и вовсе разошёлся. Никто из иерархов не знал, как его унять.
— Ему не нравятся перемены, — напомнила мне Тулия.
Подразумевалось: он твой друг, ты с ним и разбирайся.
Большого скопления людей Барб тоже не любил, поэтому мы с Лио оттеснили его в угол, где расположился лагерем Арсибальт со стопками книг.
— Призванный на воко выходит один и погружается в секулюм, — объявил Арсибальт. — Вот почему он не может вернуться. Иное дело — конвокс. Мы будем путешествовать вместе и соблюдать канон в нашей страннической группе.
— Странники идут из одного матика в другой, — сразу успокоился Барб.
— Да, фраа Тавенер.
— Когда мы доберёмся до светителя Тредегара…
— Мы пройдём актал инбраса, — подсказал Арсибальт, — и…
— И будем с другими инаками на конвоксе, — догадался Барб.