Он положил руку на лист, в котором Ала вчера натыкала дырочек, и тут же отдёрнул, увидев наши с Тулией лица. Для нас этот лист был священен, как те писания усопших светителей, которые инаки хранят в реликвариях.
Для нас этот лист был священен, как те писания усопших светителей, которые инаки хранят в реликвариях.
— Может быть, — сказал Арсибальт, — мы слишком рано затеяли этот разговор…
— А может быть, слишком поздно! — воскликнул я. Тулия взглянула на меня с благодарностью.
— Я удивлён — приятно удивлён, — что ты вообще сюда пришёл, — продолжал я.
— Ты о моей… э… осторожности в последнее время?
— Заметь, это ты сказал, а не я. — Мне с трудом удалось сдержать улыбку.
Арсибальт поднял брови.
— Я не припомню — а ты? — чтобы нам запрещали протыкать дырочки в листе или подставлять бумагу солнечному свету. Наша позиция неуязвима.
— С такой стороны я об этом не думал, — сказал я. — Мне почти обидно, что мы больше не нарушаем правил.
— Знаю, для тебя это необычное чувство, фраа Эразмас, но, может быть, со временем ты привыкнешь.
Барб не понял шутки. Пришлось объяснить. Он всё равно не понял.
— Узнать бы, пропадал ли какой-нибудь из этих кораблей, — сказала Тулия.
— В каком смысле? — спросил Лио.
— Ну, например… команда взбунтовалась и направила корабль в неизведанные глубины космоса. Теперь, тысячелетия спустя, потомки бунтовщиков вернулись.
— Может, даже не потомки, а они сами, — заметил Арсибальт.
— Из-за относительности! — воскликнул Барб.
— Верно, — сказал я. — Если подумать, корабль мог двигаться на релятивистской скорости и совершить круговой рейс, который для команды занял несколько десятилетий, хотя у нас прошли тысячи лет.
Всем моя гипотеза понравилась, и мы дружно готовы были её принять. Была только одна загвоздка.
— Ни один из этих кораблей не был построен, — сказал Лио.
— Что?!
У Лио стало такое лицо, будто мы его сейчас начнём упрекать, что таких кораблей не строили.
— Это проект. Принципиальная схема, предложенная в самом конце эпохи Праксиса.
— Накануне Ужасных событий! — прокомментировал Барб.
Некоторое время мы все молчали. Трудно оторвать от сердца и выбросить на помойку идею, которая тебе так нравится.
— Кроме того, — продолжал Лио, — корабль предназначался для военных операций внутри солнечной системы. Задумывались и другие, которые двигались бы с релятивистскими скоростями, но они были куда больше и выглядели иначе.
— Им обтекатель не нужен! — заявил Барб. Это была его манера шутить.
— Значит, если мы согласны, что увиденный мною и Алой источник голубых искр — космический корабль с какими-то двигателями… — начал я, кивая на чертёж.
— То его построили инопланетяне, — закончил Арсибальт.
— Фраа Джезри считает, что высокоразвитая жизнь во вселенной очень редка, — сообщил Барб.
— Он принимал утверждение светителя Мендраста, — кивнул Арсибальт. — Миллиарды планет с первичным бульоном. Почти ни одной с многоклеточными организмами — не говоря уж о цивилизации.
— Давайте говорить о нём в настоящем времени, а не как о покойнике! — потребовала Тулия.
— Виноват, — признал Арсибальт без особого энтузиазма.
— Барб, когда ты говорил об этом с Джезри, он не предложил какую-нибудь альтернативную теорию? — спросила Тулия.
— Предложил. Альтернативную теорию про альтернативную вселенную! — звонко выкрикнул Барб. Тулия взъерошила ему волосы, что было ошибкой, потому что Барбу тут же захотелось возиться. Нам пришлось под угрозой анафема выставить его наружу с приказом не возвращаться, пока он не обежит пять кругов вокруг владения Шуфа.
— Разговоры о том, откуда корабль, уводят нас от основной темы, — заметил Лио.
— Согласны, — отвечал Арсибальт так веско, что мы и впрямь согласились.
— Он появился откуда-то. Не важно. Некоторое время двигался по полярной орбите — зачем? — сказал я.
— Проводил разведку, — ответил Лио. — Для того полярные орбиты и нужны.
— Значит, они нас изучали. Картировали Арб. Перехватывали наши разговоры.
— Учили наш язык, — вставила Тулия.
Я продолжил:
— Ороло как-то об этом узнал. Например, увидел вспышки двигателя, когда корабль выходил на полярную орбиту. Может быть, их видели и другие. Бонзы узнали про корабль и сказали иерархам: «Извещаем вас, что это сугубо мирское дело. Вас оно не касается, и не суйте в него свой нос». Иерархи послушно заперли все звездокруги.
— Инквизиторы отправились проследить за исполнением, — сказал Лио.
— Пафлагона призвали куда-то изучать эту штуку, — добавила Тулия.
— Его, — сказал Арсибальт, — и, возможно, других инаков из других концентов.
— Корабль оставался на орбите. Возможно, иногда он включал двигатели, чтобы немного изменить траекторию, но делал это, только проходя между Арбом и солнцем — чтобы скрыть следы.
— Как беглец, который идёт по ручью, чтобы не оставить следов, — вставил Барб.
— Но вчера что-то изменилось. Очевидно, произошло что-то важное.
— Весы Гардана говорят, что смена курса, которую наблюдали вы с Алой, и беспрецедентный шестикратный воко менее чем день спустя связаны, — объявил Арсибальт.
Я не смел даже смотреть на священную реликвию, но теперь надо было взять себя в руки. Ала не зря дала мне этот лист. Мы развернули его на столе и придавили по углам книгами.