— И не надейся, — язвительно усмехнулась Ринецея. — Мне трудно сразу убить воина-шамана, находящегося под защитой королевы Смерти, но нейтрализовать и временно его обездвижить я вполне способна. Тебе придется встретиться со своим прошлым в одиночку, лицом к лицу, ибо каждый из нас должен самостоятельно отвечать за свои проступки…
В тот страшный момент мне даже не пришло в голову то, что в ответ я могла бы напомнить проклятой врагине и об ее собственных грехах, наверняка во много раз превосходивших мои как по количеству, так и по степени тяжести. Но, увы, я не владела магией. Я облизала внезапно пересохшие губы, с ужасом вглядываясь в приближающихся врагов. Их было четверо. Четыре спирально закручивающихся столба черного дыма, напоминающих маленькие ураганы. Неожиданно из ближайшей Тени выдвинулся узкий отросток темноты, медленно принявший форму обычной человеческой руки, потянувшейся к моему лицу. Меня парализовало от страха. Я утратила дар речи и способность двигаться, неосознанно отдаваясь во власть неведомого колдовства.
Черная рука легонько тронула меня за щеку. Я невольно вздрогнула — не потому, что ощутила боль, а потому что интуитивно ожидала болезненных ощущений. Тень почти ласково провела по моей скуле сначала пальцами, а потом — тыльной стороной ладони. Она крепко обхватила мой подбородок и безжалостно его стиснула. Она могла бы раздробить мои кости в мелкую крошку, сминая мое лицо вместе с покрывающей его золотой маской, как тонкий листок исписанной жизнью бумаги. Рука вздернула меня вверх за подбородок, поднимая в воздух так, что лишь пальцы моих босых ног едва касались земли. Мне стало очень больно, да и синяки наверняка останутся. Тень подняла меня так резко, что мне не удалось бы сохранить равновесие самостоятельно, и только ее жесткая хватка удерживала мое тело в вертикальном положении. Что могла я противопоставить этой жуткой силе? Волю, клинок, смелость? Все казалось бессмысленным. Никакая логика или аргументы меня бы не спасли. Любые доводы не значили ровно ничего против этой стихийной энергии, подпитываемой моими же страхами и отчаянием. В самой сердцевине Тени образовались два огромных, пронзительно светящихся глаза, заглянувших мне прямо в душу.
Я увидела их всех — погибших по моей вине друзей и врагов. Окровавленного Тима, предсмертно улыбающегося принца Ужаса и его сестру Страх, сжимающую свой разрубленный живот. Сыплющую проклятиями ведьму Гельду, жалкого старика Аберона Холодного и его верного Гнуса. А затем и Астора, моего прекрасного возлюбленного, прощально смежившего веки золотистых, будто звезды, глаз. Так неужели я принесла в этот мир только горе, смерть и зло? Я ощущала, что умираю, а Тени прошлого потихоньку вытягивают из меня жизненные соки, не встречая ни сопротивления, ни даже противодействия. Мое сердце преисполнилось раскаяния за все содеянные мной грехи…
— Это неправда! — Отрезвляющий голос пришел из пустоты, делясь со мной своей силой. — Тебя обманывают. Разве ты не боролась за правду и свободу, разве не рисковала ради друзей своей жизнью, разве не отдавала ее за исцеление родителей…
Я узнала голос Астора и возмущенно вскрикнула, вновь обретая желание жить. Астор был прав!
Да, я не хочу, я не могу мириться с ложью и обманом.
Астор был прав!
Да, я не хочу, я не могу мириться с ложью и обманом. Я не позволю обижать невинных и насмехаться над любовью. Я искореню жадность, подлость и дам нашему миру новый шанс — шанс обрести свободу. Я смещу лживых демиургов и устраню нависшую над Землей угрозу… Мне нечего стыдиться своего прошлого, ибо я всегда действовала во благо других, честно принимая на свою душу и плечи ответственность за все совершенные ошибки…
Тень отчаянно взвыла и отдернула удерживающую меня руку так стремительно, словно обожглась. Она отпустила меня настолько резко, что я чуть не упала. Я сглотнула и сделала медленный вдох. Сейчас — или никогда! Слова сами рванулись с губ, отбрасывая Тени прочь, оттесняя их к Ринецее:
Вода под камень не течет
Потоком из колодца.
Я знаю всех наперечет,
Кто ищет в людях недочет
И с ним готов бороться.
Нет, не приносит счастья ложь,
А лишь беду приносит.
Как не взрастет из грязи рожь,
Как выдает трусливых дрожь,
Как сердце ласки просит.
Всего дороже в мире — честь,
Я убеждаюсь снова.
Она — основа жизни есть,
Ей не страшны ни гнев, ни лесть,
Ни даже сила слова.
Не смелют хлеба из греха,
Из лжи не сварят пива.
Судьба ленивого — лиха,
Душа заблудшая — ветха
И неблагочестива.
Но вне корысти и греха
Та, что сроднилась с кровью.
Она прекраснее стиха,
Она шумлива и тиха…
Ее зовут любовью…
Тени затряслись, будто листья на ветру, и попятились от меня еще дальше. Ринецея обреченно завопила, дико и отчаянно, подняла над головой Полумглу и шагнула ко мне:
— Умри, дрянь!
Я попыталась парировать направленный на меня удар, но руки отказались повиноваться, роняя Нурилон на каменную щебенку. И тогда я просто зажмурилась, готовясь принять неминуемую гибель, но внезапно услышала негромкий хрустальный звон и ощутила сладостную прохладу, окутавшую мое разгоряченное тело. Я потрясенно открыла глаза… По обе стороны от меня стояли две высокие полупрозрачные фигуры, надежно прикрывающие мое слабое тело от клинка Ринецеи. Их скрещенные мечи легко отбили выпад Полумглы. Первый воин переливался серебристым туманом, сплошь испещренным мельчайшими, жемчужными каплями дождя. Я мгновенно узнала его одухотворенное, исполненное юношеского задора лицо и потрясенно вскрикнула: