— Хватит притворяться, — орал де Грей, изливая все накопившееся возмущение, — чего ты нам уррагскую лапшу на уши вешаешь?
Огвур взревел раненым медведем и рванулся на помощь милому другу, но маги своевременно поймали его с двух сторон, шепча: мол, Генрих не сделает Лансанариэлю ничего плохого — просто сбросит излишек адреналина. Орк с неохотой подчинился, продолжая что-то ворчать и поглядывая на барона с опаской. А Генрих продолжал вопить.
— Да всем известно, что на самом деле ты далеко не трус, — отводил он душу. — Ты и над разбойниками верховодил, и на Ульрику наезжал, и в бою отличался, и демонов Астора наглостью доставал, и из папочки своего чокнутого дух вышиб. Так чего же ты сейчас ломаешься перед нами, как девка, и сопли пускаешь? Да подумаешь — зуб! Ну хочешь — я себе для примера его вырву?
Ланс флегматично шмыгнул распухшим носом:
— Все равно — боюсь!
— Ну знаешь… — Генрих с размаху опустил его обратно на табуретку, — это уже попахивает паранойей!
В холле воцарилась драматическая пауза, напоминающая затишье перед грозой. Огвур нежно гладил Ланса по волосам, Генрих продолжал недовольно бухтеть, маги — думали. Ситуацию спас Марвин.
— Послушайте, — вкрадчиво предложил он, — давайте не станем рвать зуб специально. Я предлагаю положиться на благой промысел судьбы. Вот, — он вытащил из кармана прочную шелковую нитку, — чем вам не нить фортуны? Привяжем один ее конец к дверной ручке, а второй — к зубу.
И первый же, кто зайдет во дворец, неминуемо избавит Ланса от мучений. А исходя из того, что дуракам везет, — тут маг весело подмигнул радостно осклабившемуся Генриху, — я уверен: нас посетит хороший человек, а больной — не почувствует боли!
На том и порешили.
Минут десять ничего не происходило. Лансанариэль нервно поерзывал на табуретке, остальные дружно переживали за него. Вдруг из-за двери донеслось быстрое постукивание каблуков, сопровождаемое звоном оружия…
— О, — торжественно расправил плечи некромант, — а что я вам пророчил? Сюда идет отважный воин!
Все выжидательно затаили дыхание. Ланс напрягся…
Во входную дверь вежливо постучали, но столпившиеся в холле и не намеревались отвечать. Стоявший на крыльце посетитель нерешительно потоптался, гневно выругался и… резко потянул дверь на себя…
— А-а-а! — пронзительно взвыл Ланс, потому что больной зуб птичкой вылетел у него изо рта и повис на ниточке.
— А-а-а! — еще громче заорали все остальные, ибо в дверном проеме стояла Сумасшедшая принцесса, с озадаченным прищуром разглядывающая собравшееся в холле общество.
— Ну и как прикажете это понимать? — требовательно вопросила она, приподнимая брови и указывая на стоматологический трофей. — Окончательно без меня сбрендили?
Саймонариэль заливисто расхохотался, становясь похожим на расшалившегося мальчишку и начисто забывая о своем важном статусе.
— Девочка, ты, как всегда, вовремя! — справедливо признал он.
Генрих смотрел на Ульрику восхищенно вытаращенными глазами, подмечая и отсутствие маски, и ее новое, безупречно прекрасное лицо.
— Мелеана, — выдохнул Огвур, — ты выздоровела!
— И я! — в унисон пискнул Ланс, ощупывая заметно опавшую опухоль. — Я тоже выздоровел!
— Добро пожаловать! — радушно развел руки Марвин. — С возвращением домой, повелительница сильфов!
— Чего? — оторопела принцесса. — Как ты меня назвал?
Но тут Генрих внезапно отмер, вспомнил все недавние поучительные разглагольствования некроманта и ломанулся навстречу любимой, призывно распахивая объятия.
— Родная моя, — изощрялся он в эпитетах, — ненаглядная, желанная. Ты вернулась! Причем — без него… Значит, теперь ты уже точно станешь моей…
Он не успел договорить. Принцесса побледнела, покраснела, гневно раздула ноздри, выдохнула излишки воздуха сквозь неплотно сжатые губы и приласкала влюбленного барона прямым, сильным ударом кулака в нижнюю челюсть…
Генрих застонал, осел на пол и схватился за левую щеку.
— Ты чего, — потянул его Ланс за рукав, — вставай!
Де Грей посмотрел на него с легкой обидой во взоре, а потом приоткрыл рот и выплюнул что-то маленькое, белое…
— Ты же сам хотел именно этого! — рассмеялся полукровка, поднимая с паркета выбитый сильфский зуб. — Уж не знаю, как тебе, а мне было совсем не больно! Ульрика и правда настоящий профи по удалению зубов! Не так ли?
— Зачем ты меня ударила? — Генрих стоял, небрежно привалившись спиной к стене и не отрывая от меня горящего желанием взгляда.
— Заметь, я не спрашиваю — почему, я спрашиваю — зачем? — Он выглядел идеально спокойным, но напружиненные шейные мышцы и то, как побелели напряженно стиснутые пальцы его якобы безмятежно скрещенных на груди рук, говорило мне об обратном. Он боялся. Боялся, что у него опять ничего не выйдет… Но натужно перекатывающиеся желваки красноречиво намекали — отступать или уступать он не собирался. И, осознав весь ужас этой совершенно очевидной истины, я почуяла — холод в моем сердце крепнет и расширяется, затвердевая до состояния непробиваемого льда. Ведь именно в этот момент я потеряла Астора окончательно и безвозвратно, ибо теперь мне не остается ничего другого, как жить дальше. Жить без него… Жить для других…
Я подняла на Генриха устало-насмешливый взгляд, заставивший его неуютно поежиться и виновато нахмуриться, но уже через миг он поборол ненужную ему слабость, вызывающе вскинул подбородок и ответил мне нагло-хозяйской ухмылкой.