Но все оказалось безнадежно — противник задавил нас количеством, топча копытами лошадей и прижимая к скалам. Мы упрямо шли вперед, теряя друзей десятками и вовлекая в битву все новые и новые отряды врагов. Иногда я мельком видела Ринецею, сопровождаемую некромантами и рассыпающую синие молнии магических ударов. В итоге именно чары и стали тем непреодолимым фактором, сыгравшим против нас и решившим исход битвы, противостоять которому мы не смогли. Чаша весов заколебалась, покачнулась и склонилась в сторону Ринецеи… Мы дрогнули, мы могли бы побежать, но отступать нам стало уже некуда. Я лопатками уперлась в шершавую поверхность камня, обреченно понимая — все, это конец. Битва превратилась в бойню. Шанса на спасение у нас не оставалось: единственное, что мы еще могли сделать, — так это собрать щедрую дань чужой крови, унеся с собой как можно больше жизней врагов.
Я знала, что сейчас умру. Но осознание сего факта меня почти не пугало, потому что я понимала: смерть моя станет быстрой и почетной, хотя, наверно, отнюдь не безболезненной. И возможно, в тот момент я даже хотела погрузиться в ту самую тьму пустоты, которая не так давно приняла и упокоила благородную душу моего любимого. А мое бренное тело навсегда останется здесь, где меня выпьет эта чужая земля, будущим летом возрождая на поле злой брани, позволяя стать пышным цветом высокой травы. Но я сомкну утомленные веки, усну и уже ничего не почувствую…
Нас оставалось десятка три — израненных, смертельно уставших воинов, стоящих на горе трупов.
— Не убивать Ульрику, она нужна мне живой! — донесся до меня требовательный голос Ринецеи. — Все сокровища мира тому, кто приведет мне принцессу живой!
— Хозяйка! — Толстые, жесткие, будто вырезанные из эбенового дерева пальцы Кса-Буна бережно погладили меня по щеке. Я даже не предполагала, что эти руки, еще несколько минут назад ломавшие шеи и запросто, будто орехи, раскалывающие черепа, могут быть такими нежными.
— Сдайтесь ей, госпожа! В своем чреве вы носите ее родного племянника. Возможно, она пощадит дитя, снизойдет к вашему положению…
— Правильно! — поддержал его молодой эльф с арбалетом, запомнившийся мне по разговору на руднике. — Вы обязаны выжить — хотя бы ради ребенка!
— Нет! — Я упрямо тряхнула слипшимися от крови волосами, глотая горькие слезы отчаяния. — Я вас не оставлю. Я не вынесу мук нечистой совести… Нам нужно продержаться еще чуть-чуть, наша конница сейчас придет…
— Ваше высочество! — Из плотного строя окруживших нас врагов вышел высокий демон в роскошных доспехах. Его смуглое лицо поражало гармоничностью всех очертаний, практически ничем не отличаясь от нормального, человеческого. В карих глазах светилось смешанное с почтением сочувствие. — Я генерал Рахсагор. Сдайте мне свой меч добровольно — и, клянусь именем моей матери, ни один волос не упадет с вашей головы.
— Окажите мне честь, генерал, — издевательски рассмеялась я, — и попробуйте забрать мой меч силой. Я вызываю вас на поединок!
Демон вздрогнул всем телом:
— Госпожа, я присягал на верность принцу Астору. Я принадлежу к высшему дворянству Нижнего уровня. А кроме того, я мужчина и поэтому никогда не причиню вреда женщине, тем паче супруге моего господина, носящей под сердцем наследника великой династии. Сдайтесь нам, госпожа Ульрика, и обещаю — мы уговорим леди Ринецею помириться с вами. Ради будущего принца… — Он верноподданнически поклонился не мне, а скорее — моему животу. — Умоляю вас…
Солдаты поддержали своего начальника согласованным гулом.
— Мой сын родится свободным, — протестующе прорычала я, поднимая Нурилон. — Он никогда не станет пленником Ринецеи. Защищайтесь, генерал…
Я взмахнула мечом, стараясь достать открытое лицо демона. Тот вынужденно отпрянул в сторону, уклоняясь от моего колющего выпада. Мой удар рассек окованный железом край его щита, глубоко увязая в твердом дереве и металле умбона [42] . Генерал ошеломленно замер, недоуменно хлопая ресницами. Пользуясь его минутной растерянностью, я выпустила рукоять Нурилона и рванула из ножен одну из Алатор, короткую, а потому — более удобную для схватки грудь в грудь. Рахсагор отбросил искореженный щит и потянулся к ножу на поясе. Но я оказалась проворнее. Не оставляя ему времени на размышление, я сильно ударила его головой в лицо и, обхватив рукой за плечо для усиления удара, вогнала острие даги ему под ребра, с каким-то озверелым наслаждением ощущая, как Игла пробивает кольчугу и со страшным скрежетом входит глубоко в тело, пронзая мышцы…
Генерал обвис у меня в руках, обдав мое лицо потоком черной крови, хлынувшей у него изо рта.
— А-а-а! — горестно завопила Ринецея.
— Слава принцессе Ульрике! — хором грянули мои бойцы.
— Слава! — неожиданной поддержкой раздалось совсем близко.
Наша конница неслась во весь опор, торопясь спасти тех, кого еще было возможно спасти. И тогда Ринецея взмахнула белым носовым платком, поднимая в воздух стаю горгулий…
Притиснутая к скале и закрытая телами беснующихся лошадей, я видела лишь бессильно мечущегося Кса-Буна, изрыгающего проклятия, да ощущала жуткий запах паленой плоти. Там заживо сжигали наших друзей, а я ничего не могла с этим поделать.