Чтобы на равных бороться с судьбой, нужно обладать двумя не зависящими друг от друга качествами: иметь безграничное рвение к победе и молча терпеть прямое или косвенное вмешательство судьбы. А если не хочешь смириться — просто не суйся. Нет, конечно, можно и сунуться бесшабашно, но тогда будь готов самостоятельно отвечать за последствия своих поступков, ибо никакие отмазки здесь уже не помогут. Назвался героем — полезай в пекло, да помни: герои от страха не плачут и маму не зовут. Но зато им дается редкостный шанс умереть красиво и патетично — а это, согласитесь, уже немало!
Если ты упустил свой шанс, то никогда не думай, будто он — последний. Будут и другие шансы, которые ты упустишь столь же благополучно. Но в любом случае если ты желаешь, чтобы в твоей жизни произошли какие-то перемены, то обязательно бери власть над обстоятельствами в свои руки. Начни преобразования с себя, ибо нельзя изменить жизнь, не изменившись самому. И если до этого момента я свято соблюдала принципы, диктующие мне методику последовательного разрешения возникающих проблем, то сейчас ход судьбы сбился настолько, что я отбросила прочь все прежние правила и решила взять судьбу за рога. Что же касается принципов… Ну их тоже нужно иногда нарушать. А иначе какое от них удовольствие?
Придя в себя, я осознала, что лежу на чем-то неприятно твердом и холодном, уткнувшись носом в пучок квелых растений. Осторожно приоткрыла правый глаз, опасаясь обнаружить какой-нибудь подвох, но, слава Пресветлым богам, это оказался всего лишь кустик блеклых бутонов асфоделя [71] , неловко примятый моим подбородком. Прислушавшись к своим ощущениям, я пришла к однозначному выводу: я грохнулась с приличной высоты, отключилась от удара о землю и провалялась в таком положении гоблин знает сколько времени.
Но мне очень хотелось верить в то, что сейчас я все-таки нахожусь именно там, куда и стремилась попасть: на Радужном уровне.
Я поднялась на ноги, отряхнула испачканную рубашку и внимательно осмотрелась. Здешние места мало чем отличались от привычных мне нарронских лесов. Ну разве только приглушенной, весьма невыразительной окраской травы и листвы деревьев, скорее смахивающей на серую, чем даже на светло-зеленую. Этот мир будто бы выцвел, являясь всего лишь бледной копией живого земного ландшафта. Ленивый ветерок вяло колыхал поникшую листву, солнце светило вполсилы, и даже небо казалось каким-то рыхлым куском грязной ваты. «Брр», — я с неприязнью передернула плечами, начиная понимать, почему души умерших так торопятся вернуться обратно, в реальный мир. Тоска и серость тут царили поистине смертные.
Точно передо мной находилась пара горных вершин, закругленных и симметричных, словно женские груди. Кажется, я уже привыкла к строгому символизму философии демиургов. Они возвели парные горы как наглядное отображение двойственности добра и зла, смены дня и ночи, взаимосвязи жизни и смерти, неразрывности мужского и женского начал. Бытие и любовь состоят из двух половинок, образующих единое целое. И неудивительно, что поиск своей пропавшей половины и спасение Земли от гибели слились для меня в общую задачу.
На правой возвышенности располагался маленький храм — точная копия того, где я имела честь познакомиться со склонным к философии Единорогом. А вот на левой — раскинулось длинное, приземистое здание, совершенно не блистающее внешней привлекательностью и — более того — сильно смахивающее на неприступную боевую цитадель. Никаких тебе колонн, капителей и цветных витражей, все строго и практично. Окна заменяли узкие щели бойниц, примыкающая территория находилась под контролем видеокамер, а крышу украшала тарелка спутниковой связи. Итак, сказочный антураж закончился — я попала на территорию демиургов.
Обитель затерянных душ, жилище богов-координаторов — так называлось это здание. Генная лаборатория, предназначенная для процесса реинкарнации, когда лишившиеся физической оболочки души походили через блок очистки памяти и заселялись в новое, едва народившееся тело. Конвейер жизни, запущенный всесильными творцами.
Я насчитала шесть датчиков слежения, полностью перекрывающих площадку перед воротами, и как ни пыталась, но так и не смогла избежать внимания их всевидящего ока. Значит, незаметно проникнуть внутрь здания мне не удастся. Следовательно, придется действовать в открытую. Насвистывая легкомысленную мелодию, я спокойным шагом подошла к массивным двустворчатым воротам, постаравшись навесить на лицо самую беззаботную улыбку, на которую только оказалась способна. Ну до чего же трогательная картинка у нас тут вырисовывается: блудная дочь возвращается под отчий кров, старательно строя из себя примерную паиньку. Идиллию немного портил мой внушительный арсенал, состоящий из Нурилона, пяти даг и пары метательных кинжалов, неприметно запрятанных за отворотами высоких сапог. Интуиция подсказывала — внутри меня встретят отнюдь не хлебом-солью. Проигравшая войну Ринецея попытается любым доступным ей способом удержать свой последний рубеж, и, думается мне, выбор окажется прост до банальности: из нас двоих уцелеет только одна. Вот такая суровая диалектика выживания — и ничего личного.