— Вижу, ты все же не отступила и не сдалась.
Именно этого я от тебя и ожидала! — Чья-то холодная рука почти невесомо легла на мое плечо, замораживая даже через ткань рубашки.
Я обернулась. Позади меня стояла королева Смерть…
— Такова несправедливая плата за самопожертвование. — Королева иронично улыбнулась, указывая мне на Аолу, обнимавшую своего вновь обретенного возлюбленного и не обращавшую на меня ни малейшего внимания. — Впрочем, не думаю, что ты рассчитывала на какую-то награду…
Я рассмеялась с едким сарказмом, даже из приличия не пытаясь смягчить своего откровенно невежливого поведения:
— О нет, мне ничего не требуется взамен отданному. Я всегда считала процесс физического созидания жизни несколько приземленным деянием. — Мой намек выглядел довольно вульгарным. — Животным соитием двух тел — поверхностным, лишенным обстоятельности и значимости делом. А тех, кто наобум занимается процессом создания новых особей, я причисляю к на редкость легкомысленным созданиям… Аола и сама еще дитя по уму и сущности…
Смерть широко распахнула черные глаза и бурно расхохоталась:
— Ах вот как! А те, кто лишают людей жизни?..
— Они вынуждены в одиночку принимать весьма ответственные решения, — серьезно ответила я. — Дарить что-либо — легко и приятно, отбирать — страшно и тяжело… Мне приходилось отбирать жизнь… Уж лучше бы я сама умерла вместо тех людей…
— Ты не боишься умереть? — не поверила бабушка. — Умереть в полном смысле этого слова. Не попасть в очередной раз в мой чертог, а погрузиться в бесконечное небытие?
Я небрежно махнула рукой:
— Какой смысл бояться того, что неизбежно? Потеряв так много, я вообще перестала опасаться чего бы то ни было. Моя душа мертва уже очень давно. А с тем, кто ничего не боится, вряд ли может произойти что-то плохое…
— Наверно, это очень трудно — пережить любимого и остаться без врагов, — посочувствовала моя необычная собеседница.
— Жизнь вообще невероятно трудная штука, особенно первые сто лет! — отшутилась я, старательно придавая своим интонациям максимальную убедительность. Ибо я всегда избегала ненужной демонстрации своих подлинных мыслей и своей внутренней слабости.
— Не бояться — это значит идти вперед напролом, не думая о гибели? — предположила королева.
— Нет. — Сейчас я чувствовала себя намного старее и сильнее ее, повелительницы мертвых. — Не бояться — это всего лишь научиться точно рассчитывать свои силы и верить только в себя.
— М-да-а-а, — удивленно протянула Смерть, впечатленная моей невозмутимостью. — А ты стала другой, девочка. Неужели ты полностью утратила вкус к жизни?
— Сам факт телесного существования не имеет над нами никакой власти, — пояснила я, опускаясь на край помоста и расслабленно складывая руки на коленях. Отныне я никуда не торопилась, ибо мой разрушительный путь в этом мире подошел к своему логическому завершению, сменившись стезей мудрости и созидания. — Значение имеет лишь качество совершенных нами деяний, из которых складывается жизнь, и их смысл…
— Немыслимо. — Смерть смирнехонько примостилась рядом, проникновенно заглядывая мне в глаза. — Ты не желаешь просто так наслаждаться всеми прелестями земного бытия? — В глубине ее зрачков закручивались два огненных протуберанца, пытающиеся лишить меня воли и разума, подчинив себе.
— Ты не желаешь просто так наслаждаться всеми прелестями земного бытия? — В глубине ее зрачков закручивались два огненных протуберанца, пытающиеся лишить меня воли и разума, подчинив себе.
— Нет, не желаю, — хмыкнула я, не отводя взгляда, — если моя жизнь не несет осмысленной составляющей. Я — не амеба и не растение. Мне в одинаковой степени дорого все — победы и потери, боль и радость… Жизнь наполнена смыслом лишь в том случае, если я имею возможность строить ее согласно своему разумению, а не по чьему-то указу или по промыслу слепого фатума…
— Поправшая судьбу! — смущенно бормотнула королева. — Так вот почему тебе дали столь странное прозвище. Храбрость — она ведь сродни сумасшествию…
— А сумасшествие — обратная сторона гениальности! — веско закончил за нее Генрих, неслышно подошедший к помосту и занявший свободное место с другой стороны от меня. — Но вот хранить в сердце боль я бы не советовал…
— Ты просто еще не научился ее ценить! — мягко парировала я. — Боль утрат становится тем внутренним стержнем, который делает нас сильнее…
— Я могу избавить тебя от боли и воспоминаний, — черная роза в пальцах Смерти плавно качнулась в мою сторону, — стереть их из твоей памяти!
— Нет. — Я поспешно отодвинулась на безопасное расстояние. — Я дорожу моим прошлым и не променяю его ни на что. Будущее строится на прочном фундаменте прошлого, а не на зыбучих песках домыслов или хрупком мираже мечты.
— О да, в этом ты права! — согласно вздохнула Смерть. — Ты освободила Радужный уровень от тирании Ринецеи и восстановила разрушенный Звездный мост. Поэтому я смогла отыскать душу моего умершего возлюбленного и теперь обязательно дождусь следующего рождения Джаспера. После этого я смогу встретиться с ним снова…
— Мило, — с нотками зависти в голосе съязвил Генрих. — Каждый получил желаемое: Грей — Аолу, ты — Джаспера. А как же я?