— Вот гоблины драные! — сердито бормотнула я. — Удружил, называется…
Логрус саркастично расхохотался:
— Путь к счастью — тернист да извилист. И тебе предстоит пройти его до конца!
— А вода? — еще громче завопила я. — Она поможет?
— Не знаю. Ты ее проверь. — Голос демиурга превратился в слабое эхо. — На себе…
«На себе?» Я скептично пожала плечами, сняла маску, раскупорила флакончик, вылила на ладонь несколько кристально-прозрачных капель живой воды и омыла ими свое лицо…
Я ощутила нечто неестественное. А именно — многочисленные точечные покалывания, волной разбегающиеся по щекам и распространяющиеся на скулы, подбровные впадины, лоб. Мое лицо жгло огнем, кости ныли и зудели… Я растерянно потерла его пальцами и внезапно нащупала аккуратный, дерзко приподнятый носик с небольшой аристократической горбинкой. И это вместо моей привычной дыры, затянутой неровными лохмотьями сизых хрящей! Язв и рытвин не было и в помине. Вместо них я обнаружила гладкую шелковистую кожу, нежную, будто бочок спелого персика… Я шокированно ахнула и, за неимением лучшего, попыталась посмотреться в отполированную поверхность своего меча… Узкое лезвие Нурилона отразило прелестное лицо, один в один схожее с ликом красавицы Аолы, дарительницы жизни. Именно такое, какое и показывали мне некогда мои высокородные родственницы, подговаривая добыть брачную Пелену богини. Я торжествующе присвистнула и убрала ставшую ненужной маску в карман. Не знаю, почему я тогда ее не выбросила… Наверно, сказывалась давняя привычка, а возможно, и некоторое неосознанное предчувствие, подсказывающее — сия волшебная вещичка мне еще понадобится.
Но, так или иначе, живая вода оказалась подлинной — проклятие Ринецеи спало точно так же, как и более старое наказание, преследовавшее нашу многострадальную семью. Мое уродство исчезло без следа, и мне очень хотелось надеяться на то, что чудодейственное средство выполнит свое предназначение — поможет оживить Астора, возвращая на землю его тело и душу. Теперь мне следовало найти Поляну воскрешения и дождаться выпадения Снега желания…
Малыш-огонек порывался отправиться со мной, но я отрицательно покачала головой, с огромным сожалением признав: нам придется расстаться. Ведь если все задуманное исполнится и мы с Астором вернемся в мир живых, то эта ожидающая повторного рождения душа в любом случае не сможет последовать за нами, обреченная полностью пройти уготованный ей путь. Светлячок боязливо приник к моей груди, обещая проявить смелость и решительность. А я, в который уже раз разглядев предназначенный ему облик, поклялась ждать нашей новой встречи, мысленно умоляя судьбу позволить мне когда-нибудь подержать в своих объятиях нежное тельце черноволосого и зеленоглазого малыша, почему-то кажущегося мне невыразимо родным и близким. Посаженный на ветку бледного куста шиповника, огонек долго и печально светил мне вслед, тихонько мурлыкая простенькую мелодию, смахивающую на дарующую удачу молитву и наполняя мое сердце уверенностью в успехе. И мне казалось — задуманное должно осуществиться, нет — оно просто обязано воплотиться в реальность! Перед моим внутренним взором витали золотистые глаза, белокурые локоны и очертания широких гордых плеч. Я снова вдыхала упоительный запах лаванды, исходивший от его упругой кожи, ощущала на своих плечах его ласковые руки и оживляла в памяти очертания его губ, самых желанных и сладостных. И клянусь, я была готова совершить все, что угодно, лишь бы вернуть себе Астора — того, в ком и заключалось мое нереальное, горькое, краденое счастье!
Можно совершить тысячи героических поступков и прославиться невероятными подвигами. Можно посвятить жизнь приключениям или поиску таинственных кладов. Можно рисовать чарующие картины и слагать возвышенные стихи. Можно стать богатым, знаменитым и всеми уважаемым. Можно удивить всех своей добротой и справедливостью, верша судьбы народов и государств. Но ни одно из этих достижений не принесет нам счастья и не наполнит наши души гармонией и успокоением — ведь все это не имеет никакого значения, если в нашей жизни нет самого главного чувства, которое называется Любовью! Только она объединяет в себе героизм и очарование, ценится дороже всех сокровищ земли и заменяет целый мир. Слова любви намного упоительнее самой совершенной музыки, а глаза любимого затмевают полотна самого искусного художника. Богатство и власть — желанны, но они еще никого не согрели в длинную зимнюю ночь и не разорвали страшного кольца одиночества, безжалостно сжимающего горло того, кому довелось потерять любимого человека. Потеря любви озлобляет корыстных и черствых людей, но возвышает добрые и отзывчивые сердца. Лишившийся любви человек становится чрезвычайно восприимчивым к чужому горю, потому что знает, каково это — потерять все. Познавший любовь человек уже никогда не обидит слабого и не оттолкнет просящего, ибо свет ушедших чувств остается в его душе навсегда, уподобляясь крохотному огоньку свечи, отгоняющему темноту. И если приглядеться повнимательнее, то можно увидеть тысячи теплых разноцветных фонариков — наших познавших доброту сердец, уверенно освещающих всю землю светом негасимой любви, не дающим этому миру кануть в пучину тьмы и зла. Наш мир жив! И будет жить до тех пор, пока в наших сердцах теплится это волшебное чувство, называемое Любовью!