— Отдайте мне принцессу, — кровожадно выла демоница, и мне казалось, будто в ее голос вплетается рев надвигающегося урагана. Горизонт быстро заволакивался сиреневыми тучами, разветвленные молнии ударяли в белокаменные стены дворца, оставляя на них безобразные рытвины и полосы сажи. — Я вырежу своего племянника из ее проклятого лона и воспитаю его настоящим принцем демонов. И тогда — я пощажу ваш красивенький остров…
— Боги, откуда она узнала про мое прибытие в Ширулшэн? — пораженно спросила я у Саймона, поспешно проверяя амуницию. Так, вроде бы все на месте, ведь артефакты я не снимала, а подарки Единорога и огарок белой свечки тетушки Чумы надежно спрятаны за пазухой.
— Ты забыла, у нее же есть Око времени! — Шквальные порывы разбушевавшейся стихии чуть не сбивали мага с ног.
— Отлично, — бодро отреагировал дракон, словно таран прорываясь сквозь бурю. — Значит, она увидела в нем нечто неприятное, что заставило узурпаторшу ускорить развитие событий!
Магистр с перекошенным от озарения лицом безмолвно уставился на крылатого умника, не забывая отбиваться огненными шарами.
— Летим, Эткин! — закричала я, стараясь перекрыть шум ветра. — Покажем ей, кто кому и чего вырежет!
— Как ты любишь повторять, в жизни всегда есть место подвигу! — лихо поддержал гигант, исторгая клубы пламени и мастерски испепеляя трех заходящих на посадку горгулий.
Ринецея разъяренно завизжала.
— Дочка, дочка, остановись! — умолял король Мор, совершенно теряя голову в царившей неразберихе и пытаясь вырваться из рук ухватившегося за него магистра. Но Саймонариэль держал цепко. — Дочка, от мест для подвигов тебе сейчас нужно держаться подальше…
— А вот фигушки вам, — неоригинально повторилась я, привычно вскарабкиваясь по услужливо подставленной лапе дракона к нему на спину и хватаясь за тянувшийся вдоль всего позвоночника гребень.
— Уж если мне суждено погибнуть, то нужно делать это сейчас, пока меня еще считают спасительницей и героиней…
— А не трусихой и предательницей, — закончил за меня Эткин, мощным взмахом крыльев поднимая себя вверх. — Умирать нужно эффектно!
— Ты — неисправимый романтик, — хохотала я, оглядываясь на стремительно уменьшающийся в размерах дворцовый комплекс, оставшийся далеко внизу.
— Удачно адаптировавшийся к жизни — не забывай об этом, моя дорогая принцесса! — амбициозно утверждал дракон, врезаясь в самую гущу мерзкой стаи. Совсем рядом я увидела изрыгающую проклятия Ринецею, волосы которой превратились в клубок шипящих змей. А в ее правой руке полыхал добела раскаленный клинок, направленный точно на меня…
Поскольку длинный и тяжелый Нурилон явно не подходил для использования в воздушном бою, то я последовала примеру противницы — выхватила из ножен две Алаторы и уже приготовилась парировать атаку несущейся на меня демоницы, как Эткин вдруг круто свернул влево, вскользь задев когтистой лапой ребра нерасторопной горгульи. Тварь издала пронзительный клекот боли, а на ее боку обозначилась извилистая рваная рана. Клинок Ринецеи просвистел мимо моего плеча, но я успела опознать оружие. В кулаке лжебогини светилась родная сестра моих даг, Нумриэль Алатора — Усыпляющая игла, ставшая орудием свержения Аолы. Я громко помянула демонов Нижнего уровня.
— Эткин, — требовательно оповестила я, — мне во что бы то ни стало нужна эта Игла!
Дракон резко взмахнул правым крылом и совершил стремительный разворот:
— Все в нашем мире имеет свою цену. И этот артефакт — тоже. Ты четко понимаешь, чего именно хочешь, принцесса?
— Ей хорошо бы оказаться в моих руках! — отрезала я. — В этом я не сомневаюсь.
— Ладно, — уступчиво прогудел гигант, — я попробую, но ничего не обещаю. Эх, нужно делать хорошее, потому что плохое и без нас неплохо получается… — Он заложил повторный крутой вираж, заходя в тыл горгульям, заметно уступающим ему в скорости и сообразительности. — Ну почему, если мы расходимся во мнениях, я в итоге всегда поступаю так, как этого желаешь ты?
— Давай назовем это компромиссом! — нахально предложила я.
— Держись, Ульрика! — Изобретательный летун взмыл выше облаков, а потом отвесно упал вниз, метко достав вожака стаи, несущего демоницу. Клыки дракона сомкнулись на кривой шее уродливой твари. Ринецея злобно выкрикнула заклинание, и из-под ее ногтей тут же ударили тонкие огненные лучи, срикошетившие от драконьей чешуи и поразившие стаю. Среди горгулий, сейчас смахивающих на кучку донельзя перепуганных кур, воцарился жуткий переполох. Головная тварь, из располосованной шеи которой ручьем хлестала алая артериальная кровь, падала как камень, бессильно распластав вялые крылья. Эткин вошел в пике, собираясь догнать и добить полумертвую жертву.
Ветер свистел в ушах, проникая под кольчугу и грозясь сдернуть меня со скользкой гибкой спины Эткина. Я видела панически расширенные зрачки Ринецеи, угольно-черные на безжизненно-бледном лице. Неожиданно она поднялась на ноги, удерживаясь за уздечку, пропущенную через зубы горгульи, и отважно балансируя на краю седла. Я невольно задержала дыхание, ожидая — вот сейчас она утратит равновесие и рухнет вниз. Но демоница гортанно вскрикнула и, не выпуская из руки Иглу, ловко перепрыгнула на другую горгулью, приземлившись точно на ее костлявый хребет. Я восхищенно прищелкнула языком, отдавая дань почтения нечеловеческой смелости своей противницы.
Я восхищенно прищелкнула языком, отдавая дань почтения нечеловеческой смелости своей противницы.
— Вот ведь крыса увертливая! — уважительно бормотнул Эткин, языком пламени сжигая очередную тварь, а ударами передних лап отбрасывая двух других.