— Боги! — отчаянно завопила я, падая на колени.
— Боги! — отчаянно завопила я, падая на колени. — Бабушка Смерть, подскажи мне, чем я могу помочь своим друзьям. Астор, помоги же мне — я не смогу жить без них, ведь их гибель останется на моей совести…
— Пой! — едва слышным шепотом пришел ко мне приказ королевы Смерти.
— Пой! — нежно подсказал невидимый возлюбленный.
— Пой! — из песка струился голос мертвого Маллера. — Пой, как умеешь петь только ты!
И тогда, переполненная горем и слабой надеждой на спасение, путающаяся в мыслях и пытающаяся хоть чем-то воодушевить погибающих друзей, я запела:
Мне странно, люди перестали
Ценить, как в прошлые века,
Разящий свист холодной стали
И росчерк гордого клинка.
Утопнув в быта перепадах,
Они готовы очернить
Тех, кто остался жить в балладах,
Тех, кто еще умел любить.
Тех, кто носил колет из кожи,
Доспехи, шляпы и плащи.
На них мы слишком непохожи —
Напрасно сходства не ищи.
Но иногда в толпе холодной,
Средь лиц, что змеями скользят,
Я замечаю вдруг голодный,
Живой, зовущий, яркий взгляд,
А в нем — тоску по светлой дали,
Безмолвный крик, души протест
И знак, что, видно, нас создали
Иные боги чуждых мест.
Мы не сумели жить на воле,
Добиться счастья не смогли.
И рвется вопль: «Скажи, доколе
Горят под нами корабли?..
Доколе медлить станем сами?
Ведь мы почти костьми легли
За то, чтоб шхуны с парусами
Достигли краешка земли…»
Но я лелею свет надежды —
Услышать новый всплеск имен!
Тех, кто способен жить, как прежде,
Храня завет былых времен…
— Ульрика, ты услышана. Заветы храбрецов не пропадут втуне! — Призыв шел с неба. — Держись, я уже здесь!
Я подняла заплаканные глаза…
Над моей головой кружил Эткин, победно раскинувший мощные крылья и изрыгающий клубы смертоносного пламени, на лету сжигающего горгулий демоницы. Обгорелые туши мерзких тварей с душераздирающими воплями падали прямо на войско Ринецеи, создавая жуткую неразбериху.
— Эткин, — возмущенно заорала я в ответ, грозя летуну окровавленным кулаком, — ты что, с ума сошел? Это же настоящее самоубийство — в одиночку атаковать целую стаю зубастых хищниц! Тебя растерзают в клочья…
— Щаз-з-з, так я им и дался! — нахально загоготал гигант, взмахом могучего хвоста сшибая тощее умертвие со спины ближайшей к нему горгульи. Живой труп, облаченный в ржавую кольчугу, с грохотом обрушился на кучку совершенно сбитых с толку некромантов, пронзительно визжа и кувыркаясь в воздухе. — Ты, дорогая наша Мелеана, на меня свои хронические диагнозы, пожалуйста, не перекладывай! Это ты у нас — неизлечимо сумасшедшая. А я, — тут Эткин специально заложил крутой вираж, хвастливо красуясь передо мной, — отныне признанный народный герой и спаситель отечества!
— Ага, может, тебе еще и орден дружбы народов выдать! — восхищенно рассмеялась я, буквально балдея от откровенно неприкрытого, неподражаемого драконьего нахальства.
— Ну — наигранно скромно буркнул летун, — я вообще-то не гордый, я согласен и на медаль. Хотя, признай сама, я ее заслужил…
— Заслужил? — недоуменно прищурилась я. — Это как?
— А вот так! — Эткин спустился к самой земле и ловко сграбастал меня правой лапой, намереваясь унести с собой.
— И генерала прихвати! — потребовала я, жалостливо указывая на харкающего кровью Рахсагора.
— Да на что тебе сдалась эта падаль? — удивился дракон, но мою просьбу выполнил беспрекословно.
Узрев меня, взмывшую к самому солнцу, мои воины разразились бурными криками и с удвоенным ожесточением накинулись на врага.
— Бесполезно, все бесполезно! — горестно пожаловалась я дракону. — Нас все равно слишком мало…
— Мало? — хулиганисто подмигнул мне друг. — Тебе этого мало? У-у-у, жадина! Смотри же…
И в тот же миг небо разом потемнело, словно перед грозой, заполнившись сотнями крылатых фигур, закованных в серебристые латы. А впереди всех мчался дюжий демон, размахивающий огромным мечом и во всю глотку орущий хвалебную оду в честь королевы Смерти. Личная гвардия моей бабушки прибыла мне на помощь! И надо признать — весьма своевременно.
Но это оказалось еще не все. Спокойную морскую гладь вспенивали носы десятков кораблей, несущих флаги всех известных мне государств. Я различила громадные галеры [43] Рохосса, крутобокие галеоны [44] Нарроны, быстроходные каравеллы свободного братства Ликерийских пиратов и серебристые клиперы Поющего Острова. На палубе передового флагмана [45] стояли великий Саймонариэль, нетерпеливо пощелкивающий пальцами, с которых сыпались синие искры, и мой державный батюшка, облаченный в богатые доспехи. Возле мачты собрались возглавляемые Арбиусом некроманты, напевно выкрикивающие боевые заклинания, а рядом с ними азартно подпрыгивал красивый рыжеволосый юноша, на чьих роскошных кудрях искрилась золотая, изукрашенная крупными изумрудами корона.
— Сестра, — гневно завопил он, увидев меня, — так нечестно! Опять тебе досталось все самое интересное. Прикажи оставить для меня хотя бы парочку-другую умертвий — я тоже хочу повоевать! И отпусти этого мужика…
— Зачем? — испугалась я, хватая раненого генерала за кирасу.
— Ты мешаешь мне в него прицелиться! — В руках Ульриха появился изящный арбалет.