Долговязого контролера нигде не было, но Анке все время чудилось: он близко. В ушах ржавым гвоздем застряла нелепая песня про Касьяновы именины.
Гости старые приказные,
Отставные, безобразные…
А еще она слышала крик Макса. Словно ее парень был по-прежнему рядом.
— Поздравлять с победой обожду. Не подведите, Анна Анатольевна! Иначе вам придется очень пожалеть. Ясно?
Проводник-благодетель назвал ее по отчеству — не «барышней» и тем более не «милочкой», что само по себе что-то значило. Не стала спорить, кивнула.
— Вашему Бумбарашу терять нечего, учтите. Он — вне Закона. Кстати, если вы проиграете, то скорее всего умрете. Вторично — и окончательно.
И вновь Анка дернула подбородком. Ясно объяснил, куда уж ясней.
У ямы-ринга ее встретили аплодисменты, много гуще, чем предыдущие. Не одну Анку привечали — Бумбараш стоял на противоположном краю. Отвернуться Анка не успела — стеклянные глаза безошибочно нащупали цель. Внезапно проснулось сердце, ударило височной болью.
Не победить. Не выжить.
Боя не будет. Ни «журавля» со «змеей», ни кинжального в пах, ни «ивовых листьев», ни яростной уличной драки без красивых названий. Белобрысый шагнет вперед — просто и страшно, — чтобы убить одним ударом несостоявшегося Вышибалу, худую девку со вставными зубами.
Он уже убивал ее.
Ничего сложного!
Она умрет. Сейчас — и навсегда. Не узнает, что случилось с Максом, не увидит цветущих майских каштанов. Собственного надгробия и то больше не увидит. А ведь патруль стоял за углом!.. «Двадцать девять дней бывает в феврале, в день последний спят Касьяны на земле…» Реквием по Анне Стратичук.
Колокол!
Только бы успеть спрыгнуть первой!..
8
— Нарушение! Нарушение Закона!
Трель свистка до сих пор висела в ледяном недвижном воздухе. Сам свисток был намертво зажат в ладони.
— Нарушение! Самоубийце обещали жизнь! Сюда, скорее! Нарушение!..
Так Анка никогда еще не кричала. Да где там кричала — орала, вопила, визжала, словно резаная. Бедняга Максик, вот бы у кого тебе поучиться!
— Нарушение!!!
Наверху отреагировали мгновенно. Крик, еще крик — и резкая ответная трель. Услыхали! Но не это главное. Бумбараш! Он ведь тоже слышит!
— Всем оставаться на месте! — проревел над оградами мегафон. — Стреляем без предупреждения! Повторяю: всем оставаться…
Слышит!
Стекло треснуло. Не получилось твердого шага — и никакого не получилось. Белобрысый замер, согнулся, как от удара. Знакомо поникли плечи под полосатым тельником.
— Незаконный поединок прекратить! — подтвердил неумолимый мегафон. — Выходить с поднятыми руками!
Бумбараш покорно шагнул к лестнице, поднимая вверх руки, не думая, насколько нелеп этот приказ. На миг Анка представила, как белокурый гад пытается карабкаться по ступенькам с вытянутыми руками. Улыбнулась по-волчьи…
Бои без правил!
Прыгнула.
…Первый удар — ребром ладони в основание черепа.
И рывок на себя, прогибая обмякшее тело так, чтобы хребтом — об колено.
Контрольного добивания не понадобилось.
— Я победила! — Анка смотрела наверх, надеясь, что там ее слышат. — Я победила, победила, победила!..
9
— Начальство ждет! — «Тюфяк» кивнул в сторону огромной черной машины, нелепо смотревшейся между могильных оградок. — Мой вам совет: соглашайтесь сразу. На все, что бы ни предложили.
Анка кивнула, сдерживая вспотевшей ладошкой отчаянно бившееся сердце. Живое сердце. Холодно не было — на ее плечах каким-то образом оказалось широкое кашемировое пальто.
— Сейчас, минутку…
Дверца открылась. Тот, кого называли Велиаром, неторопливо выбрался на снег. Раскрыл портсигар, долго щелкал зажигалкой.
— Кажется, договорились, — констатировал контролер не без интереса. — Тем лучше для вас, Анна Анатольевна.
Анка не стала спрашивать почему. Неважно. Потом, все потом!
Ладонь стиснула ледяную ручку дверцы…
— …Нельзя туда! Нельзя! — Решительный голос прозвучал над самым ухом. — Сейчас вы ему ничем не поможете.
Пальцы, сжимавшие ручку дверцы, разжались. «Скорая» рыкнула, тронулась с места.
— Инфаркт, — горестно вздохнули рядом. — А ведь такой молодой!
«Макс!» — беззвучно прошептала она, не в силах двинуться с места.
— Инфаркт, — горестно вздохнули рядом. — А ведь такой молодой!
«Макс!» — беззвучно прошептала она, не в силах двинуться с места.
— Через час вы позвоните в больницу, в реанимационное отделение. — Решительный голос стал тише, в нем мелькнуло что-то отдаленно напоминающее сочувствие. — Вам скажут перезвонить позже, но вы не успеете. Его мать сама свяжется с вами…
Анка глубоко вдохнула теплый майский воздух.
Майский воздух февральского кладбища.
— На тренерскую работу пойдете?
Она пыталась представить лицо Макса. Но перед глазами плавало пятно — черное, как Касьянова ночь.
— Даровать вам вторую жизнь мы не имеем права. — Голос теперь звенел сталью. — Закон есть Закон, Анна Анатольевна! Но отпуск — почему бы и нет? На целых четыре года — до 29 февраля 2004-го. С последующим продлением, если договоримся… Между прочим, вашего друга мы охотно включим в команду. Каждый день сможете видеться на тренировках. Э-э-э… Точнее, каждую ночь.
— Макс, — повторила она вслух. — Максик…
10
— Ставки два к одному. — Велиар усмехнулся, протянул портсигар. — В нашу пользу, в нашу пользу, Анна Анатольевна! Прошу!