— Угу. Патронов у них нет. Студентозавры тупые меня в аудитории ждут, а я здесь. Приятно, хе-хе! Перекурим такое дело?
— А с удовольствием! Послушайте, мы с вами… Универ, химический факультет?
— Истфак. Мы были в… ага, Терновцы, колхоз перед пятым курсом…
— Слушайте, дымите в сторону!
— Пардон, пардон… Точно! Терновцы!.. Только я после первого. В сельмаге «Агдам» продавали. Ну, привет! Где бы еще встретились?
— Постойте! Реакция у нас у всех слегка неадекватная, но давайте разберемся. Каждый из нас куда-то шел… или ехал. Так? Пока правильно. Каждый встретил, скажем так, препятствие. Верно? Мы попытались повернуть назад, так? Спокойно подумаем…
— …Спокойно залезем в смирительную рубашку…
— Впятером с ума не сходят, поверьте моему опыту. Значит, либо у меня галлюцинация как результат переутомления, что весьма логично… либо мы все пятеро каким-то образом…
— Да не образом, батюшка, не образом!
— …Оказались в этом… гм-м… подобии двора, почему-то без входа и, соответственно, выхода…
— А дверь?
— …Что совершенно не логично, зато похоже на правду.
— Ч-ч-черт!!!
— Либо эта дверь, хе-хе, продукт коллективной галлюцинации как результата переутомления, что весьма логично, либо за ней действительно все та же стена, что совершенно не логично, зато…
— Так чего делать будем?
— Ну… Для начала — познакомимся.
8
Сэнсей мельком взглянул на часы. Безобразие продолжалось минут двадцать. Точнее сказать он не мог — засечь время не пришло в голову. Да и к чему? В подобной ситуации временной фактор усугублял, но не вносил ясности.
Сэнсей в очередной раз поглядел по сторонам, втайне надеясь, что неоднократно помянутая галлюцинация все-таки сгинет, но все оставалось по-прежнему. Маленький глухой дворик, стены, уходящие к самому небу, белые облачка вместо крыши. И дверь — столь же нелепая, как и все остальное. Единственное отличие состояло в том, что вместо бетона за дверью оказался кирпич.
В общем, кругом тупик. Точнее, не кругом — квадратом. А еще точнее — Тупик. Имя собственное.
Он подошел ближе, зачем-то ткнул в твердую кирпичину пальцем. Интересно, в один ряд — или в два? Эх, сюда бы мастера Фынь Крученика-младшего! С криком «Кийя!»… Правая лодыжка вновь заныла.
Странное дело, пленники Тупика успели успокоиться. Аптекарь и Доцент курили уже по второй, отойдя подальше, чтобы не раздражать недовольно морщившуюся Джульетту. Та, в свою очередь, что-то негромко рассказывала Эскулапу. Знаток Фрейда слушал с внимательной миной, время от времени солидно кивая.
Дверь-обманщица оставалась распахнутой.
«Не бойцы! — рассудил наконец Сэнсей. — И я не боец. Тут почти конец света, а мы… То есть почему — почти? Он и есть, пусть локальный. В одном отдельно взятом Тупике».
Странно, звать на помощь никто даже не попытался. Сэнсей представил, как такое будет восприниматься со стороны: многоголосый вой, глухим эхом доносящийся из-за бетонных стен. Он снова, в бессчетный раз, поглядел вверх. Нет ни одного окошка, глухо!
— Объявляю мозговой штурм! — внезапно для самого себя бросил он.
— Это как? — отозвался Аптекарь, затаптывая окурок. — Лобешником? В стену?
Провокационную реплику Сэнсей проигнорировал.
— Итак?
На миг воцарилось молчание. Издалека, из недоступного пространства, послышался сердитый автомобильный гудок.
— Кажется, мой, — встревоженно проговорил Эскулап; прислушался. — Нет, слава богу! А что — штурм? Про галлюцинацию я уже говорил. Бывает такой эффект — нечто вроде психической эпидемии. Одному почудится…
Он вдруг вспомнил, что забыл мобильник в машине, и очень расстроился.
— А другие что — заразятся? — Аптекарь недовольно повел носом. — Нет, тут какая-то подлость. Вопрос — чья? Эх, дал бы прямиком в… хрюкальце!
— Квартальный водит. — Джульетта попыталась улыбнуться. — Квартальный — это… Есть леший, есть домовой, а в городе…
— Подъездный и подворотный, — кивнул Доцент. И без тени усмешки добавил: — Хе-хе! Принцип Оккама: не будем умножать сущности. По-моему, типичный сбой в системе. В городе — два миллиона жителей, тысячи домов, сотни улиц. Сколько проходных и подъездов, не рискну даже предположить. Каждый день люди передвигаются, благополучно попадая из пункта А в пункт Б. Но в определенном случае общее правило может не сработать.
— В пяти определенных случаях, — поморщился Эскулап. — И кто бы говорил про принцип Оккама? Даже если это… гм-м… сбой в системе, то что нам делать?
Доцент повертел в пальцах окурок, закашлялся.
— А ни… чего! С квартальным еще в переговоры вступить можно, а мы вроде как в канализационный люк свалились. Буль — и все!
— Приятного аппетита! — невозмутимо заключил Аптекарь. — А у меня в кладовке такая приблуда скучает! Была бы тут дыра два на два метра. Только вот спрятаться негде, разнесет в мелкое какаду…
— Подождем, — предложила Джульетта. — Если это галлюцинация или… сбой, все может просто закончиться. Оглянемся — и снова все в порядке. А если нет, то… с нами вступят в переговоры.
— Да? — Доцент вынул из кармана пачку «Отамана». — Вообще-то можно, сигареты пока есть. А студенты… Хе-хе! Поскучают!
Все посмотрели на Сэнсея, и тому внезапно стало не по себе. Раз предложил, ему, значит, и решать. Правда, выбирать не из чего. Разве что поорать от души, надеясь, что кто-то за стеной кликнет патрульных? Не хочется.