Выглядывая из форточки, он смотрел, как они идут через двор. Мимо ямы на асфальтовой дорожке — глубокой, но неширокой. Не шире лезвия лопаты.
— Санэпидстанцию вызову! — угрожала дворничиха неизвестно кому. — А вдруг оно заразное? А вдруг оно здесь расплодилось? Вот, полюбуйся!
И указала Люське на мусорный бак, где на куче хлама лежала, по-видимому, падаль. Люська только глянула — отпрянула и поскорее потащила Дениса прочь. Перед тем как завернуть за угол, она остановилась и посмотрела на окно кухни. Встретилась взглядом с Богданом.
Взгляд протянулся между ними, как ниточка.
И Люська улыбнулась.
ОБОРОТЕНЬ В ПОГОНАХ
Дежурство выдалось спокойным, что в неотложке — большая редкость.
К обеду доставили лишь одного пьянчужку с кашей вместо физиономии. Двое приятелей страдальца маялись в коридоре, чуя за собой вину. «Лицевые кости целы, зубы потом вставит сам, если захочет. Зашить бровь и отзвониться Егорычу, во избежание», — наметанным глазом определил Величко.
Егорыч, дежурный мент, дремал в своей каптерке как раз для таких случаев.
Наложив швы, доктор вызвал покаянных дружков в кабинет. Задавая стандартные вопросы, быстро, но без лишней спешки заполнил все необходимые бланки. Егорычу звонить не понадобилось: вся троица хором утверждала, что «Митяй с лестницы навернулся». Громче всех версию падения отстаивал потерпевший, плямкая губами, распухшими до размера оладий. Ладно, с лестницы — значит, с лестницы. Меньше волокиты. Отослав компанию восвояси, Величко выглянул в окно. Новых машин у входа в приемный покой не объявилось. Прислушался. В коридоре царила тишина.
Ну и хорошо. «Час пик» начнется позже.
Александр Павлович откинулся на спинку жесткого стула. Не глядя, нашарил фаянсовую кружку с отбитой ручкой, хлебнул остывшего чаю и развернул купленную по дороге газету. «Курьер» раскрылся на 12-й странице. «Тайны рынка на обочине», интервью с какой-то Гели Реф, насквозь желтое, как молодой одуванчик. Быстро разочаровавшись в рыночных тайнах и пижонстве хамоватой Гели, доктор перелистнул страницу. «Криминальная хроника». Взгляд сразу привлекла фотография в центре. Серая, мутноватая, явно со служебного удостоверения. Впрочем, не узнать молоденького лопоухого лейтенантика, изображенного на фото, было невозможно.
«ФИНАЛ ОСЕННЕГО ЛЮДОЕДА«- гласил заголовок.
Ниже, шрифтом, похожим на стилизованную готику, размещался подзаголовок: «Любимый город может спать спокойно». И собственно сама статья: «Кровавым ужасам, терроризирующим население с прошлой осени, пришел конец. Дарья Климец, студентка пищевого техникума, выжила чудом. Насильственным путем оказавшись в Осиновке, на территории «Dinastia Bradly», питомника доберманов и минпинов цвергпинчеров, девушка и не предполагала…»
Буквы на миг смешались, поплыли. Величко невольно моргнул — раз, другой, — и память, решительно ухватив доктора за шиворот, отшвырнула его на два с лишним месяца назад.
Сюда же, в первый корпус неотложки.
Только не в приемный покой, а в родной кабинет на втором этаже.
* * *
— …Разрешите?
«Опять ЧП», — тяжело вздохнул Величко, глядя на щуплого «летеху» в милицейской форме, с бляхой ГАИ на груди.
Из всего облика мента в первую очередь обращали на себя внимание уши — оттопыренные, мальчишечьи, пунцовые от волнения. Лопоух нервно мял в руках новенькую фуражку.
— Входите. Что случилось?
«Вот такой шкет меня в четверг на червонец нагрел», — подумал Величко. Червонца было жалко. Забыл вроде, а сейчас опять пожалел. И клятва Гиппократа не помогает.
— Лейтенант Сиромаха, — по-уставному представился посетитель, старательно закрывая за собой дверь. — Я к вам, Александр Павлович. Мне необходима операция.
— Операция? Срочная?
Лейтенант замялся:
— Ну, не то чтобы срочная… Но хотелось бы поскорее.
— Если вы не в курсе, молодой человек, у нас тут Институт неотложной хирургии. Подчеркиваю: неотложной. Может, вам лучше обратиться в вашу ведомственную клинику? Или в районную больницу по месту жительства? Если, конечно, нет денег на платную, — мстительно добавил Величко, вспоминая злополучный червонец.
— Я понимаю, доктор. Только… Я специально к вам пришел, лично.
— Именно ко мне? Из каких соображений, позвольте спросить?
Величко слегка приподнял брови. Хирургом он считался неплохим, опытным и удачливым, но в числе «светил» никогда не значился. И в очередь к нему клиенты не записывались. Особенно работники доблестных органов, которые к своим собственным внутренним органам относились с исключительным трепетом.
— Мне брат о вас рассказывал. Двоюродный. Николай Курсак. Помните? Он на стройке работал, монтажником. Жилой комплекс «Олимп», элитные дома. Ну вы должны помнить…
— В каком смысле — «работал»? Больше не работает, что ли?
Величко очень не любил вот такие значащие оговорки.
— Еще как работает, что вы! Он в марте с лесов сорвался, так вы его едва не из кусочков собрали. Сейчас жив-здоров, снова на верхотуре трудится. Привет вам от него и спасибо огромное!
— Рад, что у вашего брата все в порядке.
— Вот я и подумал: если вы Кольку с того света за уши вытащили, глядишь, и мне поможете…
— А вы уверены, что вам нужна операция?