— Думала, не выживет. — Ганна Петровна осторожно подняла стеклянный колпак, укрывавший то, что выросло из старых семян. — Это же эпифит, а я вначале использовала обычный гумус. К счастью, вовремя сообразила, приготовила аэрируемый субстрат. Четыре компонента: сосновая кора, болотный мох сфагнум, древесный уголь и пенопласт. И коряжка, само собой. Хотела использовать блок, но коряжка надежней.
Физик снял очки и поглядел на коллегу с немалым уважением.
— К сожалению, остальные семена погибли. — Губы девушки резко сжались. — Если бы я знала с самого начала… Представляете, Владислав Викторович, ее — ту, что жила во флигеле, замуровали, и она скрыла в тайнике самое ценное. Письма и семена. Почему?
— Едва ли она сама, — уточнил дотошный учитель. — Сундучок нашли в нише, заложенной кирпичом. Его явно спрятал кто-то другой. Но вопрос «почему» вполне справедлив. Впрочем, насчет «замуровали» все-таки сомневаюсь.
— Орхидея, — вздохнула Ганна, не отводя взгляда от ростка. — Скоро я смогу сказать, какого она вида, из какой страны… Вы знаете, Владислав Викторович, это просто чудо! Орхидеи — самые удивительные цветы в мире. Вы, наверное, в курсе: их несколько тысяч видов…
Про орхидеи говорили больше двух часов.
В вечерних сумерках, докуривая последнюю сигарету возле калитки, физик понял, что еще не так с его коллегой. Речь! Прежде Ганна Петровна говорила точно так же, как и ее земляки, веками щедро смешивавшие родное наречие с хорошо знакомым русским. Теперь же студентка педагогического не только правильно строила фразы, но даже справлялась с непреодолимым для коренного украинца русским «г».
Подумав, он объяснил данный феномен усиленным чтением литературы об орхидеях. Вероятно, и бледность имела сходную причину. Молодая учительница увлеклась серьезным делом.
Гипотеза казалась вполне корректной, и Владислав Викторович успокоился.
4
На выпускной бал прикатили шефы — военные летчики. Как обычно, навезли подарков, поздравили растерянных десятиклассников и, конечно, не забыли оркестр.
Танцы!
Владислав Викторович стоял в сторонке. Он и в клуб на дискотеку не ходил, немало огорчая местных дивчин. А вот Ганна Петровна танцевать любила — и старое, чему мать научила, и новомодное, где положено руками махать. С сердцем плясала казачка!
Танцует школа, выпускники каблуки сбивают, учителя не отстают, даже директор, волка паленого видевший, гопака отбивает.
Но тут заиграли вальс. И не простой — белый танец. Засмущался народ, по углам разошелся.
И не простой — белый танец. Засмущался народ, по углам разошелся. В городе такое привычно, у нас же…
— Вы разрешите?
Ганна Петровна улыбнулась коллеге. Владислав Викторович несколько растерялся, но привычным движением взял девушку за руку. Не перепутать бы! Первая позиция, третья…
Играет оркестр, кружат в вальсе физик и биологичка. Раскрыли рты выпускники, крякнул директор, за ус себя дернув:
— Лихо выводят! Как выправлю пенсию, быть Владиславу Викторовичу на моем месте!
Стихла музыка. Склонила голову Ганна Петровна:
— Спасибо…
Редкий случай: Владислав Викторович не сразу нашелся, что сказать.
— Вы… Ганна Петровна, где вы так научились вальс танцевать?
Девушка удивленно огляделась вокруг, словно впервые все увидев.
— Вальс? Да, конечно, вальс…
5
В следующий раз чай пили уже в сентябре. За окном лил дождь, загорелый на южных пляжах Владислав Викторович угощал коллегу привезенными из города «Ассорти», но главный подарок приберег напоследок.
— Как там наша орхидея? — ненароком осведомился он.
Ганна Петровна медленно кивнула, но ответила не сразу:
— Пойдемте!
Перед тем как отправиться в оранжерею, физик захватил принесенную с собой картонную папку с белыми тесемками.
— Что-то странное, Владислав Викторович. Перечитала я книги, в район ездила, в Москву писала…
Учитель огляделся, глубоко вздохнул. Резные листья, дурманящий запах неведомых цветов, изогнутые корни, рвущиеся из серой земли…
— Никто не знает! Неизвестный вид, есть только одно старое описание, еще позапрошлого века. Очень неточное, разве что форма листьев совпадает. Но не это главное. Смотрите!
Физик поглядел на то, что зеленело под стеклом. Растение и растение. Листья, конечно, красивые, острые.
— Она собирается цвести! Бутон видите?
Действительно, бутон. И немаленький.
— Орхидея готовится к цветению несколько лет. Лет! А тут — сразу!..
Посмотрел Владислав Викторович на коллегу. Она ли это, сельская дивчина с вечным румянцем? Лицо, речь… Даже пальцы другими стали — как листья у орхидеи.
— По цветам я не специалист, уважаемая Ганна Петровна, а вот насчет замурованной графини ясность внести могу. Был я в Киеве, в архив зашел. И представляете…
Развязал он тесемки, раскрыл папку, выложил бумаги на деревянный столик.
— …Как видите, ничего романтичного. Дальняя родственница хозяина, с детства тяжело болела. Очень серьезные психические отклонения. В лечебницу сдавать не хотели — и поселили во флигеле. Действительно заперли, но что не замуровывали — точно. Вот и вся тайна.
Девушка взглянула на бумаги, задумалась.
— Это не тайна, Владислав Викторович. Всего лишь документ из архива. На самом деле было иначе.