— Так, с налета, не скажу… Но обычно — защита от магических воздействий. Кто-то с данной бронзяшкой изрядно поработал.
Фолиант не без сожаления захлопнулся. Черной книге явно хотелось поделиться распиравшей ее мудростью.
— Ну а твоя Царица Мух… Эта?
Маленькая книжка, оказавшаяся томиком из «Классиков и современников», поспешила раскрыться в нужном месте.
Бьет крылом седой петух,
Ночь повсюду наступает.
Как звезда, Царица Мух
Над болотом пролетает.
Костя кивнул. Она и есть — Царица Мух. Повелительница М.
Тихо-тихо ночь ступает,
Слышен запах тополей.
Меркнет дух мой, замирает
Между сосен и полей.
Спят печальные болота,
Шевелятся корни трав.
На кладбище стонет кто-то,
Телом к холмику припав.
Кто-то стонет, кто-то плачет,
Льются звезды с высоты.
Вот уж мох вдали маячит.
Муха, Муха, где же ты?
— Николай Заболоцкий, сборник «Столбцы». Неужели не узнал?
— Заболоцкий? — поразился журналист, не без труда припоминая школьную программу. — Которого еще в тридцатых посадили?
— Которого. За некромантию и упекли. Это же заклинание! Самый настоящий инкантаментум, причем с использованием множественных стихотворных вставок — гримуаров. Для тех, кто понимает, — непробиваемая вещь! Вот за такие шутки Заболоцкого и отправили в не столь отдаленные.
— Правда?! — поразился журналист, не ожидавший такого от классика литературы.
Максим Андреевич усмехнулся, взял книгу со стола, пододвинул ближе.
— «Известия»! Смотри! На груди мухи — пентакль чудесный, «весь в лучах». Пентакль — не только амулет, но и одна из мастей Малых Арканов Таро. Он способен на инверсию, «оборачивание», и тогда становится эмблемой Дьявола. А чуть выше в тексте: «Если ты, мечтой томим, знаешь слово «Элоим»…» Элохим, имя Божье! Ну и, само собой, «болота», «мох». «Могилы», наконец. Инкантаментум по всем правилам!
— Погоди! — взмолился Костя, чувствуя, как сам превращается в муху. — Инканта… Заклинание, допустим. Но для чего?
— Скорее не для, а от, — чуть подумав, рассудил Максим Андреевич. — Подобное — от подобного.
Журналист отчаянно потер в который раз вспотевший лоб. Верно! Его рука коснулась брелока — пентакля! — и Гели Реф тут же вспомнила Царицу Мух. «На груди пентакль печальный между двух прозрачных крыл, словно знак первоначальный неразгаданных могил…»
— А знаешь, Костя, — внезапно проговорил Зверь из Бездны, — что-то мне эта комбинация крупно не нравится. Печенкой чую!
— Все по-прежнему. — Голос Игорешки в телефонной трубке дышал безнадежностью. — Пустили к ней всего на минуту… Плохо, Костя! Ленка была утром, только что уехала… У нее какая-то важная встреча, она ведь в косметической фирме работает. Я тебе говорил…
— Не говорил! — Журналист выругал себя за то, что не догадался заглянуть в Игорев бумажник, где затаились фотографии — его матушки (его М.!) и…
— У нее, у невесты твоей, какие волосы?
— А-а… — Трубка вздохнула. — В том-то и дело, Костя! Я Лене сказал, чтобы она не вздумала, не соглашалась прическу делать, чтобы в парикмахерскую шла. Но матушка настаивала, а у нее, у Ленки, журналист намечался, она ведь в фирме по внешним связям… Испугался за нее, а вот ведь как вышло! Рыжие у Лены волосы, красивые очень.
Но матушка настаивала, а у нее, у Ленки, журналист намечался, она ведь в фирме по внешним связям… Испугался за нее, а вот ведь как вышло! Рыжие у Лены волосы, красивые очень. Кость, а вдруг это просто совпадение?
5
Машина с синим «ветеринарным» крестом скрылась за воротами дачи. Костя неуверенно поглядел на отца.
— Сказали, обойдется. Может, и вправду?
Николай Григорьевич ничего не ответил, нахмурился. Может, и обойдется, конечно.
Костя приехал на дачу одновременно с ветеринарской «неотложкой». Бедняге Бернарду, отцовскому шарпею, внезапно стало плохо. Ни с того ни с сего. Еще утром бегал, гонял вечную врагиню-кошку, бодро порыкивал на соседские машины. Отец взял пса с собой на прогулку, там тоже все было в порядке. Какая-то женщина, в свою очередь облаянная, даже не побоялась погладить красавца по безразмерной шкуре. Бернард, странное дело, не возразил. А через час…
— Пойдем, — вздохнул бывший прокурор. — То, что ты просил, привезли.
Скопированные на ксероксе странички ждали в кабинете. Читать Костя не стал, просмотрел бегло. Все было ясно — почти все.
— Пентакль — откуда он? — поинтересовался он больше для порядка.
— Оттуда! — буркнул отец. — Вещдок. Было дело лет пятнадцать назад, накрыли кубло сатанистов. Они, гады, девочек резали, на куски кромсали! Но амулет правильный, проверял. Когда я понял, что ты не успокоишься… А ключи — соседа, он мне их на время оставил.
— Странно. — Журналист отложил в сторону странички из давнего уголовного дела, устало прикрыл глаза. — Ты — и в такое веришь.
— Верю?! — возмутился бывший прокурор. — Не верю, а знаю ! Мы-то все были в курсе, только вам, штафиркам, не говорили. Чтобы спали спокойнее. Про отдел товарища Химерного слыхал? И не услышишь. Это тебе не НЛО ловить! Говоришь, помирает Машкина? И ладно, главное, сам не суйся. Я бы не хотел!..
Привычные слова прозвучали на этот раз совсем иначе. Уже не «категорически запрещаю», а «Котька, Христом Богом молю!».