Куда там! Пока Аркаша пытался азбукой для глухонемых объяснить бородавчатому, что коня ни в коем разе отпускать нельзя, пока великан понял, чего от него хотят… Одним словом, пока они копались, лошадки и след простыл! Мул презрительно проводил глазами тающее вдали облачко пыли и плюнул себе под копыта.
И зря.
Потому что, кроме него, вариантов у бедового героя больше не осталось. Что мул, что лошадь — одна компания, решил Аркадий, и на ком из них конкретно он явится пред очи Белой Колдуньи, был для него вопрос непринципиальный. Конечно, сам мул так совершенно не считал, но его ценное мнение в расчет уже не шло…
— На изготовку! — звучно скомандовал вирусолог, разоружаясь. С трудом поборол желание оставить себе хотя бы маленький ножичек, но вспомнил условие — явиться без оружия — и нехотя побросал все причиндалы на землю…
Упирающегося мула потащили к краю трещины под его же дикий рев. Кое-как усадили в седло медика, сунули последнему в руки поводья и сообща благословили.
— Подумаешь, колдунья… — храбрился Аркадий, пытаясь смотреть на вещи оптимистично. — Могло быть хуже… Я же — герой! И я — прыгну!!
Мул мелко затрясся от негодования и громко фыркнул. Лир развел руками:
— Он говорит — ты герой, ты и прыгай!
— Передай ему — будет много разговаривать, пойдет зеленому на закусь! Умные все стали…
Вирусолог зажмурился, вцепился обеими руками в поводья и ударил пятками в ребристые бока «лихого коня»:
— A-a, Хилари нам Клинтон?! Н-но-о!!
Верный четвероногий спутник прекрасной Кармен Идальго де Эспиноса Эстебан Мария у Вальдес Хуан Муан Эскобара, закусив удила, рванул вперед.
На долю секунды распластался в воздухе над бездной, дернул всеми четырьмя копытами сразу и исчез в густом тумане… Стало тихо. Лир оттопырил ухо в сторону черной трещины, но ничего не услышал. Это показалось ему несколько странным.
— Может, не долетели еще? — предположил он, топчась на краю обрыва.
Барбуз меланхолично пожал плечами:
— Наверное…
— Или зацепились за что-нибудь и висят?
— Тоже может быть…
— Или там внизу вместо камней другое что! Сено там или вода?
— Опять же вероятно…
— Или, например…
— И такое случиться может, — машинально поддакнул людоед.
Барбуз меланхолично пожал плечами:
— Наверное…
— Или зацепились за что-нибудь и висят?
— Тоже может быть…
— Или там внизу вместо камней другое что! Сено там или вода?
— Опять же вероятно…
— Или, например…
— И такое случиться может, — машинально поддакнул людоед.
Горе-проводник сердито обернулся:
— Да я же еще не сказал ничего! Что ты головой киваешь? Сидит блох вылавливает, нет чтоб за товарища поволноваться!
— Это как ты, что ли? Бегать взад-вперед и вздыхать? — ничуть не смутился великан. — Да чего мне за него волноваться? Авось не пропадет! Он меня шлемом — знаешь как?!
— Ты себя с Белой Колдуньей-то не сравнивай!
— А я не сравниваю. Я вовсе даже и не сравниваю… Только волноваться за него все одно не стану! Вот если бы господин Хайден туда упал — тогда да! Он меня из тюрьмы вытащил, разрешил тюремщика немножко поесть… А этот ваш герой даже лошадь и ту пожмотничал!
— Мало того что людоед, — всплеснул руками Лир, — так еще и такой мелочный, что противно даже! А от Гнили тебя кто спас?!
— А из-за кого она меня чуть не съела?!
— А если б не Аркадий, я бы вообще в тюрьму бы не пошел! Потому что чудовищем бы до сих пор бегал!
— А я бы в ту тюрьму и не попал, если бы не он!
— А… А ну тебя к хмырям болотным! Струсил, так сразу и скажи!
— А ты не струсил, да?! То все: «Я с вами, я с вами…» — а как до дела дошло, так только ручкой вослед и помахал!
Отпрыск лесных князей покраснел, засопел и отвернулся. Потом посмотрел на черный туман, вспомнил заброшенное поместье, долгие тоскливые ночи в лесной чащобе, вирусолога, медленно опускающего тесак…
— Сэра Хайдена стыдил, — тихо пробормотал он. — Не по чести, мол, не по совести… А сам? Ведь действительно струсил, струсил же!
— Вот-вот! — обрадовался Барбуз. — А меня попрекаешь! Эй, ты куда?!
Горе-проводник решительно занес ногу над пропастью, храбро зажмурился и ухнул вниз. Черная пелена беззвучно разошлась в стороны и так же беззвучно накрыла паренька с головой.
Людоед подхватился с камня, на котором сидел, и заверещал на пол-Равнины:
— Стой! Куда?! А я?! А меня? Как я тут один?! — Он бестолково заметался по краю Разлома, горестно причитая: — Люди… Всегда они так! Сначала шлемом по башке, потом жены законной лишают, потом лошадей бешеных натравливают, в тюрьму сажают, по болотам заставляют бегать, не кормят… а потом — раз! — и нету их! Прыг — и поминай как звали! Что один, что другой… Ну и катитесь, да! Без вас даже и лучше! Да я теперь свободный людоед, никто мне не указ, что хочу, то и буду делать… А-а-а, а что же я делать-то теперь буду-у?! Лир! Аркадий! Подождите меня-а-а!!
Колдунья с удовлетворенной улыбкой смотрела в котел, на кишащую в его чреве нежить. Картина эта радовала ее черную душу, как обычного человека радует ясное солнечное утро. Кончики пальцев покалывало от искр Силы. Силы собственной власти над Призванными.
Силы повелевать. Силы разрушать. Пришло ее время!
— Кошка!
Никто не ответил.