— А кто их знает, — ответил людоед. — Я не спрашивал… Слышал только, что вернулись они как-то с охоты, как обычно, к закату. Пировать сели, как положено… А утром в поместье скупщики приехали — за мясом и шкурами, а там — никого! Ушли, видать. Еще потом наследники заезжали, добро делить — князья-то были зажиточные, — да только ничего брать не стали и дня не прошло, как ворота заколотили, да и убрались восвояси не оглядываясь… Вот! Пришли!
— Дождь… — ни к кому не обращаясь, сказал Хайден.
Они стояли на небольшой лужайке у самой кромки черного леса. Сверху упругими потоками хлестал дождь. Без защиты густых древесных крон стало неуютно.
— Милая картинка, — протянул Аркаша. — Это, что ли, ваше поместье? Гм. Я б отсюда тоже ушел…
Возвышающаяся на пригорке старая усадьба в свете бледной луны являла собой зрелище крайне неприятное. Мокрые склизкие доски когда-то крепкого и высокого забора кое-где темнели провалами, как щербатый рот дряхлого бродяги. А за забором угрюмой горой чернело здание заброшенного дома — покосившаяся крыша, накрест заколоченные окна, развалившийся дымоход…
— Хайден, предлагаю залечь в лесу, — охрипшим от непонятной тревоги голосом сказал медик.
— Мне эта хибара определенно не нравится!
— Мне тоже, — честно признал барон. — Но в лесу холодно и мокро… — Он посмотрел на небо. — До рассвета всего несколько часов, как-нибудь перетерпим. Барбуз! Здесь где-нибудь можно достать сухих веток? Вряд ли внутри теплее, чем снаружи…
— Сейчас! — Под контролем бдительного коня шустрый каннибал метнулся обратно в лес и скоро приволок на загривке хорошую охапку хвороста. — Вот сухостой! Если что, я потом еще сбегаю. Пойдемте в дом?
Аркаша и Хайден переглянулись. Идти не хотелось обоим. Но… не признаваться же?!
— Подумаешь, — решившись, самонадеянно передернул плечами Ильин. — Ну поместье! Ну пустое!
— Раз пустое, так отдохнем спокойно, — подхватил барон. — А утром — дальше… Пошли, Барбуз!
Каннибал потрусил к дому, шлепая босыми пятками по мокрой траве. Остальные двинулись следом.
— И что там такого страшного? — сам себя успокаивая, бормотал Аркаша. — Что я, развалюх не видел, что ли? И вообще, нас же трое! Плюс лошадь, а от нее даже людоеды шарахаются… Пересидим! И без проблем!
Скажем прямо — насчет последнего он несколько просчитался. А если уж совсем по правде — просчитался на все сто…
Старая колдунья отошла от котла и, согнав с кресла дремлющую кошку, начала взбивать разбросанные по сиденью замызганные подушки. Когда-то они переливались шелком и радовали глаз искусной вышивкой, но со временем шелк вытерся, а узоры потускнели, как и сам дворец, как его хозяйка…
— Где-то тут оно было, — себе под нос бормотала старуха, — точно помню… Кошка!
— А?!
— Хватить дрыхнуть! Тебе что было велено — за котлом следить? Вот и следи! Не герой, а сплошная головная боль… Зеркало не видала?
— Вы ж последнее сем-мдесят лет назад об стенку кокнуть соизволили! — недовольно буркнула советница, лениво вспрыгивая на эбонитовый столик.
— Да я не про эти зеркала, шельма! Мое волшебное зеркало!
— Мурр… в вашей спальне видела, кажется…
Кошка подперла голову лапкой и, зевая, уставилась на воду в котле. Из-за потери последнего реактива котел был переведен старухой в режим «прямой трансляции».
— Ах да… — вспомнила колдунья. — Пойду-ка с племянницей пообщаюсь. Дура набитая, вся в кузину покойную, но до власти и денег жадная… А ты — чтоб ни шагу от котла! Прозеваешь что — на горжетку пушу!
Шаркая туфлями, старуха прошла по темному коридору, свернула три раза направо, четыре — налево и толкнула дверь в спальню. За пять сотен лет она изучила свой дворец вдоль и поперек, и свет ей был уже не нужен…
— Так-так… — Колдунья порылась среди хлама на подоконнике, сунула нос в сундук, заглянула под кровать — и выудила оттуда овальное зеркало размером в две ладони. — Вот оно! Ишь куда я его… Гхм! Свет мой, зеркальце, скажи да всю правду… тьфу! Не то… А! Границы сотри, сквозь стены смотри и ту, что велю, покажи, не соври! Яви-ка мне дворец диктатора Тайгета, покои королевы Гатты…
Зеркало затуманилось и через мгновение высветило картинку: роскошно убранная комната, широкая кровать со складчатым бархатным балдахином, собольи меха на полу вместо ковра, туалетный столик, весь в позолоченных завитушках, заставленный сундучками с драгоценностями, и — молодая красивая женщина, увлеченно примеряющая перед зеркалом тяжелые серьги, сверкающие драгоценными камнями.
— Гляди как устроилась, — сварливо пробормотала старуха и потребовала: — Зеркало, дай-ка обратную связь!
Красавица взвизгнула и уронила серьгу, когда вместо собственного прелестного отражения на нее глянуло ухмыляющееся сморщенное лицо дальней родственницы.
— Ну здравствуй, дорогушенька! — хихикнула колдунья. — Гляжу я, ты там не бедствуешь! И нет хоть спасибо сказать родной тетушке?
— Вы мне не родная тетушка! — фыркнула королева. — Седьмая вода на вчерашнем киселе… Что вам нужно?
— Ты погляди, как заговорила, — недобро прищурилась старуха. — А как приворот на короля сделать надо было — так мы соловушкой райской заливались, помнится? Дело есть.