Тем временем будущее «сырье», вдоволь набегавшись по узкой камере, обессиленно плюхнулось на кучу прелой соломы и запричитало хорошо поставленным голосом:
— О Мадонна! Что будет, что будет?! Налетели, затащили, куртку порвали… И зачем я сюда пошел? О Мадонна! О Санта Мария! О, дьос мио! Карменсита, невеста моя, любовь моя, голубка моя, как я был неправ! Как я мог уйти, зачем я ушел, кто меня тянул в эти Ворота?! Ма-мочка-а, как же мне страшно! Где мое родное ранчо?! Где мой чудесный мыльный заводик?! Где моя нежная Кармен Идальго де Эспиноса Эстебан Мария у Вальдес Хуан Муан Эскобара?
— И где твои мозги, плакальщик, раз тебя от такой роскошной девицы ко мне понесло? — тихо пробормотала Белая Колдунья, не веря в такую удачу. «Карменсита» — уж не так ли называл свою зазнобушку наш герой? А это, стало быть, ее женишок… как там его?
— О Мадонна! — вновь завыл пленник, вздымая руки к потолку. — Почему ты не остановила меня?! Пропадет в застенках дитя твое, и никто не узнает, какова была его кончина… наверняка в страшных мучениях?! О-о, дьос мио, пожалейте же дурака, несчастного Педро, он не ведал, что творил! О Санта Мария! О святой Самбуччо! О, архангел Михаэль, покровитель моей дорогой мамочки, которая осталась без единственного утешения в своей седой старости!
— Вот ведь кликуша в мужском обличье! — скривилась колдунья. — Вопит час не переставая и хоть бы голос надорвал! — Она вздохнула с легким сожалением и захлопнула окошечко. — Жаль… Придется пока не убивать. Пригодиться может…
Старуха проверила тяжелый замок на двери и, опираясь на свой посох, стала выбираться наверх. В спину ей, приглушенные толстыми стенами каменного мешка, летели незатихающие стенания:
— Мамочка! Прости меня, твоего глупого сына! Молись за меня! О Мадонна! О Санта Мария! О все святые, какие только есть! Не дайте мне умере-э-эть!!
ГЛАВА 13
Государство Тайгет встретило четверых путников темнотой, промозглой сыростью и, как выразился Аркадий, «полнейшей антисанитарией». Дороги паршивые, улицы не убирались, по всей видимости, со времен сотворения мира, народ обтрепанный и озлобленный… Приграничные стражи попытались было слупить с товарищей вдвое больше положенного, сетуя на инфляцию и голодающих деток (судя по расценкам, этих «деток» у каждого стражника было как минимум человек пятнадцать), но не преуспели — злые и замерзшие путешественники были чужды сострадания, посему пообещали, что не поленятся дойти до другой заставы, где народ поскромнее.
После чего выслушали короткую нотацию о том, что с ближним надо делиться и не жадничать, но были-таки пропущены без помех… В окрестных деревнях не нашлось ни постоялых дворов, ни трактиров, ни радушных хозяев, поэтому пришлось топать до самой столицы, увязая по уши в грязи и хлюпая покрасневшими от холода носами. На муле ехала Кармен — не заставлять же бедную девушку плестись на своих двоих… Остальные терпели и старались ругаться по себя…
К неведомому похитителю феникса у насквозь продрогшего вирусолога накопилось столько претензий, что он сам ему уже не завидовал! Мало того что еще в Базарном Городище в неприятности втравил, подонок, так пришлось потом до этого богом забытого государства добираться почти двое суток да до столицы плестись… С лошадьми ребятам откровенно не повезло: назло Хайдену Аркаша все-таки сторговался с подозрительным цыганом и приобрел живой транспорт. Надо ли говорить, что барон был прав? Лошадки, с виду такие ладные и холеные, после первого же дождя полиняли, весь лоск с них сошел, и то, что осталось, еле-еле дотелепало до границ Тайгета. Где за гроши было всучено неразборчивым стражникам… Мул ехидно фыркал и принципиально держался бодрячком, намекая на то, что скакуна лучше его не было, нет и не будет! Лир вздыхал и соглашался, Хайден костерил вирусолога последними словами, не одобряемыми церковью и приличным обществом, а сам Аркаша угрюмо молчал, потому что и сказать-то было нечего. Жалела незадачливого «покупателя» только одна Карменсита, и то, как догадывался он сам, исключительно потому, что ей не пришлось идти пешком…
Столица от своих приграничных поселков отличалась не сильно. Та же грязь, та же темень и тот же раздрай везде и во всем… Разве что более-менее приличную забегаловку тут все же найти удалось. И теперь, чуть не подравшись за столик у чадящего камина, наши путешественники, кутаясь в штопаные пледы, отогревались и отъедались. Хотя «отъедались» — это было сильно сказано!
— Как тут люди живут? — возмущался Ильин, уже полчаса безуспешно пытающийся отпилить от бифштекса хотя бы кусочек. Раздосадованно царапнул щербатым тупым ножом деревянную тарелку и локтем отодвинул ее в сторону. Он хотел есть, но то, что им подали в этом паршивом трактире как «сочный бифштекс», в пищу явно не годилось. Мало того что оно не поддавалось никаким внешним воздействиям, будь то зубы, вилка или нож, так еще и выглядело так, что, будь вирусолог менее голоден, он бы и смотреть не стал на этакую пакость…
Тяжело вздохнув, Аркаша взял в руку чашу с вином и огляделся.
Несмотря на позднее время, забегаловка была под завязку набита посетителями, причем самого низкого пошиба. Впрочем, чего стоило ожидать от подобного заведения? И ежу понятно, не для баронов с князьями оно построено… Присутствующий здесь же барон всем своим видом это подтверждал. Свой кусок мяса он сразу бросил на пол псам, заявив, что ему «здоровье дороже», и теперь мрачно жевал краюшку черствого хлеба. Не избалованный лесными скитаниями Лир проглотил все, что ему причиталось, даже не жуя, и теперь бодал стол в приступе необоримой сонливости. Кармен, закатив трактирщику грандиозный скандал, добилась, чтобы ей подали печеной картошки и яблок (они оказались подмороженные и кислые, но, по ее мнению, это было все-таки лучше, чем каменный «бифштекс»)… Одним словом, родина зловредного похитителя древних мифов оказалась еще хуже, чем он сам!