Кусты на обочине снова зашуршали. Да сколько же их тут?! Хайден мельком глянул в сторону источника шума и, закатив глаза, сквозь зубы простонал:
— Вот только тебя здесь недоставало!
— Здрасте! — Ветки раздвинулись, явив взору публики знакомую мордашку горе-проводника с королевским именем.
— До свидания!! — в один голос рявкнули товарищи.
Лир захлопал глазами:
— Вы до сих пор на меня сердитесь?
— Твою-то… мать! — не сдержался вирусолог, чудом только что спасший свой многострадальный сапог путем потери каблука и половины подметки. — Ты что, не видишь — и без тебя утро не задалось!
— Я могу помочь!
— Десертом станешь, что ли?! Уйди к чертям… Карменсита, настоятельно рекомендую воспользоваться мулом, пока им другие желающие не воспользовались… в кулинарных целях!
— Но я… — пробормотал Лир. — Я ведь могу…
Он обвел жалобным взглядом отбивающуюся от всеядных тварей компанию и понял, что никто его не слушает. Кротко вздохнул, на секунду прикрыл глаза и сказал:
— Уходите.
«Издевается?! — подумал Ильин. — Куда мы уйдем, когда они нас… Опа!»
Гимры замерли, топорща колючие круглые уши.
— Уходите, — повторил паренек мягким, ласковым даже, но ощутимо повелительным тоном. — Это нельзя есть. Уходите.
Существа преданно уставились на него, как на родного папу, тихо что-то себе там похрюкали, пострекотали костяными иглами… и, развернувшись, неторопливо потопали прочь.
— Ну вот… — улыбнулся Лир, проводив агрессоров цепким взглядом. — Я же говорил, что я могу. А вы не слушали! Они не вернутся до завтра. А завтра нас тут уже не будет…
«Колдун, ей-богу, колдун! — подумал барон. — И, сдается мне, он сам их на нас и наслал!»
«Факиров видел. Дрессировщиков видел. Заклинателя змей тоже видел. Шоу Копперфилда по телику смотрел от начала до конца! — промелькнуло в голове у Аркаши. — Но вот такого финта ушами…»
«Интересно, где он отсиживался, этот кудесник, когда они ломали мой фургон?!» — были мысли практичной испанки.
И только феникс по имени Феликс ничего такого не думал. Потому что ему было как-то не до размышлений по поводу чудесного избавления. Он горел. Практически буквально…
Карменсита, первой почуявшая неладное, обернулась и ахнула:
— Ай! Аркадий!
— Что?! — в свою очередь вздрогнул вирусолог, ожидавший, по примеру Хайдена, какой-нибудь подлянки и почти уверенный, что одна из прожорливых гадин под шумок схарчила птичку.
— Он… светится!!
— Дай-ка гляну… — Аркаша быстро сунул голову в фургон и задумчиво проронил: — Хайд, ты меня прости, конечно, но без атомного реактора в ваших краях точно не обошлось!
— Я горю! — всхлипнул безутешный птиц, почти с ужасом обозревая пышущее жаром крыло, полыхающее как костер в самом прямом смысле этого слова.
— Он… светится!!
— Дай-ка гляну… — Аркаша быстро сунул голову в фургон и задумчиво проронил: — Хайд, ты меня прости, конечно, но без атомного реактора в ваших краях точно не обошлось!
— Я горю! — всхлипнул безутешный птиц, почти с ужасом обозревая пышущее жаром крыло, полыхающее как костер в самом прямом смысле этого слова. — Опять началось! Спасите! Сделайте что-нибудь! Я должен добраться до священной горы!
— При чем тут это? — удивленно спросил сам себя медик, подумал мгновение, отодвинул в сторону вставшую столбом девушку и скрылся внутри повозки. — Ребята, во избежание общего облучения пока сюда не суйтесь… Так-так… Ага!
— Карр?! Пшшш…
— Вот так-то лучше! — с чувством выполненного долга сказал вирусолог, опрокидывая оплетенную бутыль с водой. От мокрого как курица феникса повалил тяжелый горячий пар. — Ну как температурка — понизилась?
— Ка-кажется, да… — Феликс осторожно шевельнул здоровым крылом, повертел шеей и улыбнулся во весь клюв: — Полегчало!
— А что это вообще было? — Медик поставил пустую бутыль в угол.
— Понимаете, — виновато объяснил птиц, распушая перья, — я, когда пугаюсь, начинаю вот так вот… гореть! И могу сгореть совсем… Конечно, фениксы восстают из пепла, но делать это лучше в строго определенном месте — на восточном уступе священной горы Галлит. Причем — на восходе солнца!
— А иначе что? — выглянула из-за плеча Аркадия любопытная Кармен.
— Много чего случиться может, — грустно сказал феникс, уже почти успокоившись. — Я же в яйцо превращаюсь. Из которого новый я вылуплюсь. А яйцо кто угодно может растоптать, разбить, колдуну продать…
— Зачем колдуну? — нахмурился подозрительный барон, при последнем слове как-то не по-хорошему косясь на Лира.
— А вы разве не знаете? — Горе-проводник подошел поближе, с интересом рассматривая предмет разговора. — Феникс — легенда! Огненная птица, волшебное создание… Его кровь, говорят, может сделать человека бессмертным!
— И что, правда? — немедленно заинтересовался медик, вспомнив о своем неутешительном диагнозе. Феликс, по глазам врачевателя допетрив, что ничего хорошего ему это любопытство не сулит, отодвинулся в сторону и принял оборонительную позицию…
— Не уверен, — честно ответил паренек. — Но что мощь небывалую зелье из его крови даст — это точно! Мне Хозяин говорил…
— Хозяин леса? — вспомнил Хайден.
— Да. Он меня учил со зверями разговаривать, — бесхитростно улыбнулся Лир, и барону стало совестно за свою неуемную подозрительность. — И много рассказывал. Феникса надо беречь… Ой, а что у него с крылом?