Кармен посмотрела на друга детства долгим жалостливым взглядом и вздохнула:
— Мне перед ним так стыдно! И помолвку разорвала, и… и — вот…
— Ну положим, что касается «вот» — это он сам виноват, — улыбнулся Аркаша. — Нечего было по заповедникам без спросу шастать… Забудь! Вылечат! И мне заодно морду подрихтуют, а то хоть вообще к зеркалу не подходи… Вот до столицы доберемся только! Кстати, ваше величество, а как она у вас называется?
— Никак, — пожал плечами диктатор. — Тайгет — страна маленькая, большой город — всего один, так мы его просто столицей и зовем…
— Нет, ну как это? — поразился Аркаша. — Разве так можно?
— А что тут такого? — в свою очередь удивился Наорд.
— Как вы лодку назовете, так она и поплывет! — уверенно хлопнул себя по колену медик.
— Как вы лодку назовете, так она и поплывет! — уверенно хлопнул себя по колену медик. — А если, я извиняюсь, имени вообще никакого нет, то и…
— Страна никакая? — задумчиво договорил за него диктатор.
— Ну не страна, а столица ваша… Но смысл вопроса от этого не меняется!
— Да? Что ж, я подумаю… — медленно кивнул Наорд. Покрутил вокруг пальца массивный перстень и вдруг озорно улыбнулся: — Хотя что тут думать? Пожалуй, у меня есть подходящее название!
— Видал? — с завистью шепнул барону Ильин. — Вот что значит человек, привыкший мыслить государственно! Я его и раньше уважал, а теперь просто…
— Я назову ее Аркадией! — объявил весьма довольный собой правитель.
Барон подмигнул оторопевшему приятелю. Карменсита захлопала в ладоши.
— А что? — продолжал рассуждать диктатор государства Тайгет. — И звучит красиво, и со смыслом! К тому же, — серьезно добавил он, — я в долгу перед вами, Аркадий.
— Ой, ну и вы туда же… — сконфузился вирусолог и фыркнул. — А насчет «долгов» вы бы поостереглись! Моим должникам, как показывает печальная практика, почему-то катастрофически не везет! — Он улыбнулся и заявил официальным тоном: — Поэтому во избежание очередных неприятностей с этой самой минуты мне никто ничего не должен! — почесал в затылке и добавил поспешно: — Но столицу вы, ваше величество, называйте как хотели! В самом деле… почему бы и нет?!
Наорд спрятал улыбку и кивнул. Все снова притихли, щурясь на солнце…
И тут по равнине разнесся грозный рык:
— Барбуз!!
От неожиданности вся компания ссыпалась с валуна на землю, очумело вертя головами. Людоед едва не сверзился в ручей…
Со стороны Семимильного болота, на ходу во всеуслышание изливая свое возмущение, на них неумолимо надвигался стремительный зеленый тайфун в лице… госпожи Пециллы!
Великан позеленел еще больше и попытался спрятаться за лошадь. Его это не спасло.
— Вы полюбуйтесь-ка! — взывала забытая супруга, потрясая кулаками. — Прохлаждается! Он прохлаждается! Устроился, гляди-ка! Пока законная жена с голоду пухнет, в мешке сидючи, он тут природой любуется?!
— Пециллочка, я все объясню! — жалобно проблеял Барбуз.
— Объяснит он мне! — воскликнула великанша, бурея от негодования. — А то я сама не вижу?! С людьми дружбу завел! Про долг супружеский позабыл, да и рад! А я зубы порти, дыру в мешковине выгрызая! И ноги в кровь стирай, по городам и весям его, негодного, разыскивая!
— Послушайте, любезная… — попытался было спасти положение Наорд, помнящий о несомненных боевых заслугах трусливого людоеда. — Вы все не так поняли! Дело в том…
— Не с тобой разговариваю! — огрызнулась Пецилла. — А с супругом собственным! И ты, человек, в дела наши не лезь! Барбуз, куда пошел?!
— Да я тут, лапочка, тут…
— Тут он! А чего на лошадь карабкаешься, изменщик?!
— Ну зачем вы с ним так? — вступилась справедливая испанка. — Он же не сделал ничего плохого!
— Цыц, девчонка! — сдвинула кустистые брови людоедка.
— Он же не сделал ничего плохого!
— Цыц, девчонка! — сдвинула кустистые брови людоедка. — Ты мне в дочери годишься! Совсем еда распустилась — в похлебку не засунешь, рот не заткнешь, еще и старшим перечат через слово! — Она оборотилась к смиренно ожидающему заслуженной головомойки мужу. — И как тебе, увальню, не совестно?! Почто меня дозволил в мешок пихать? Почто, когда от этих вот строптивцев сбежал, не выпустил? И очень мне интересно, где это тебя, гуляку, так разукрасили?!
Барбуз, хоть и был совершенно ни в чем не виноват, потупился и принялся мычать что-то невразумительное… Поняв по свирепому выражению лица великанши, что назревает грандиозная семейная разборка с шумным выяснением отношений, Аркаша высунулся из-за камня и громко заявил:
— Барбуз, что ты стесняешься?! Возьми и расскажи!
— Я? — пискнул людоед, затравленно моргая. — А что?
— Как это — что?! — Медик всплеснул руками, незаметно подмигнув товарищам. — Все! И как любимую жену от нас, злонамеренных, в мешке прятал, и как от скелета рогатого ее спасал, рискуя головой и памятью, и как тюрьму тайгетскую по камню раскидал одной левой, ее, ненаглядную, разыскивая!
— И как тюремщику чуть голову не откусил, потому что тот не признавался, где мешок спрятал! — включился в игру Хайден. — Давай, давай, Барбуз, все же свои!
— А как ты караконджалов голыми руками? А как не ел, не пил, не спал, о супруге убиваючись?!
— Я?! — округлил глаза Барбуз, но его вовремя перебила Кармен: