— Дальше, — кивнул Наорд, не веря своим ушам.
Для охраны территории тюрьмы выращивались собаки специальной породы — тайгетские медвежьи гончие. Гончие — потому что кого хочешь догонят, медвежьи — потому что один на один косолапого задрать могут… И слушаются только одного человека — того, кто вырастил.
Для охраны территории тюрьмы выращивались собаки специальной породы — тайгетские медвежьи гончие. Гончие — потому что кого хочешь догонят, медвежьи — потому что один на один косолапого задрать могут… И слушаются только одного человека — того, кто вырастил. В данном случае — упомянутого главного псаря. Но раз даже тот ничего сделать не смог?!
— Дальше этот парень натравил псов на внутренних стражников, добрался до клетки со львами и…
— Выпустил! — захихикал Аркаша, подмигнув фениксу. Значит, Лир, молодчага, никуда не сбежал, а просто отследил, куда Хайдена уволокли, да и применил свои замечательные способности. — И звери, разумеется, на него даже не рыкнули?
— Да… — понуро кивнул помощник главы дворцовой стражи. — А потом он нашел главного тюремщика, отобрал у него ключи от всех камер и спустил на него львов!
— Какого именно пленника он искал? — спросил Наорд, хотя и так уже обо всем догадался.
— Эндлесского дворянина. Которого в подвал к Образине бросили…
— К Образине? — Диктатор удивился. — Но я не отдавал такого распоряжения!
— Личный приказ ее величества, — развел руками подданный. — Никто не смел ослушаться!
— С каких это пор королева выполняет функции судьи? — ровно, как-то слишком ровно поинтересовался диктатор, глядя в глаза вздрогнувшего помощника главы дворцовой стражи. — И хотелось бы мне знать, почему мне об этом не сообщили?
— Н-но, в-ваше величество, мы думали…
— Вам платят не за это! — рыкнул взбешенный правитель. — Думать должны те, кому это положено по должности! Как вы посмели что-то решать за меня?! И без меня?! Я лично приказывал вам казнить пленника?!
— Нет, ваше величество, — мертвея, прошептал помощник. — Но… мы думали, что вы… Простите, ваше величество! Не казните, ваше величество!!
— Да вас всех за самовольство перевешать надо… — сквозь зубы просвистел Наорд. — Дальше можешь не рассказывать. Вероятно, узнав, что искомый пленник растерзан, этот юнец сровнял мою тюрьму с землей?
— Нет.
— Не сровнял?
— Нет, он ничего такого не делал, — покачал головой несчастный подданный. — Если, конечно, не считать трех серьезно покусанных псами караульщиков, сердечного приступа у псаря и оставшегося без ушей и пальцев главного тюремщика…
— Тюремщика — львы?
— Нет. Образина! Львы Хапса в подвал к Образине загнали, а уж там…
— Заклинателя зверей, разумеется, не поймали?
— Куда там! — вздохнул помощник главы дворцовой стражи. — Он-то беспрепятственно ушел, а животные до сих пор по территории бродят! Псы вроде опомнились, а вот со львами беда — двух лошадей задрали и конюха…
— А Образина? — настороженно спросил диктатор.
— Так он с этим заклинателем вместе и сбежал. И с дворянином из Эндлесса.
— Погоди! Так Образина не тронул пленника?!
— Нет! Караульщики говорят, что, наоборот, всячески вокруг него скакал радостно и называл «господином».
— Так он с этим заклинателем вместе и сбежал. И с дворянином из Эндлесса.
— Погоди! Так Образина не тронул пленника?!
— Нет! Караульщики говорят, что, наоборот, всячески вокруг него скакал радостно и называл «господином». За уши тюремщиковы очень благодарил, мол, когда не сушеные, так это даже и вкуснее… Бррр!
— Барбуз?! — выпалил Аркаша.
— Вот-вот! — оживился помощник главы дворцовой стражи. — Пленник его так называл!
— Вернее было бы Хайда ко львам бросить! — хихикнул вирусолог. — А теперь, ваше величество, поздняк метаться! Хм, а бородавчатый-то молодец! Удачно реабилитировался…
— Ты, — кивнул стражнику правитель, — вон! Завтра с вами разберусь… И сию минуту передай королеве, что я желаю ее видеть! Здесь и сейчас!
Подданный поклонился и убежал, про себя вознося хвалу духам полей за то, что остался жив…
Диктатор повернулся к ухмыляющемуся Аркадию:
— А что касается тебя…
— А меня уже ничего не касается! — обнаглевший на радостях медик небрежно оперся о клетку с фениксом. — Хайда вы заново полжизни ловить будете — с Барбузом и Лиром ему ваши полицаи все равно что пустое место! А больше вам крыть нечем!
Диктатор молчал, глядя в сторону.
— Так что, ваше величество, я могу идти?
Наорд бросил на нахала уничтожающий взгляд и собирался уже достойно ответить, как занавес снова разошелся в стороны, и на пороге возникла запыхавшаяся Гатта:
— Вы хотели меня видеть, супруг мой? Ой! А разве феникс еще здесь?
— Здесь, — ухмыльнулся медик. — И никуда не денется, если, конечно, ваш муж сам в этот Разлом не поедет! Я умываю руки!
— Но…
— Гатта, — прервал королеву правитель, — изволь объяснить, из каких соображений ты без моего согласия отдала приказ о срочной казни пленника из Эндлесса?
— Я?
— Не отпирайся, мне доложили.
— Но… муж мой… я же хотела как лучше! — жалобно вскричала уличенная в проступке королева. — Он же… хотел вас убить!!
— Он мог хотеть все что угодно, — сухо сказал диктатор. — И я сильно сомневаюсь, что человек, действительно жаждущий моей смерти, стал бы вопить об этом в людном месте, в присутствии отряда блюстителей порядка… Из-за твоего необдуманного приказа, Гатта, мы теперь имеем полнейший разгром в государственной тюрьме, десяток пострадавших… И главное, заставить вот этого человека отвезти птицу твоей тетке я теперь не могу. Единственный наш козырь в лице эндлесского дворянина благополучно сбежал из тюрьмы под ручку с Образиной.